Александр Сапаров - Назад в юность

А моя бабушка не так уж и не права. Носом, старая, чует мою натуру.

У подъезда Иркиного дома мы еще раз поцеловались, и я отправился домой, почему-то вновь впадая в депрессию.

Начало января мое настроение не улучшило. Я был весь в сомнениях, принятые ранее решения казались глупыми. Куда я гоню, зачем мне это надо? Может, лучше просто жить, учиться и, пользуясь своим жизненным опытом, знакомиться с девушками? Бросить работу в оперблоке, которая забирает массу сил… Особенно меня занимали такие мысли, когда я шел домой после очередного дежурства. За ночь было три операции, и я всю ночь не спал. Закончил уборку уже около восьми часов, а еще предстояло пойти на консультацию перед экзаменами, чтобы не обиделись преподаватели.

Все, решено. Первым делом надо найти другую работу в больнице. Потом надо думать, что ответить Сидоровой на ее предложение работать лаборантом на кафедре, и потихоньку готовить материал для будущей диссертации. Конечно, я даже не собирался соглашаться, но мне хотелось найти такой вариант отказа, чтобы не обидеть Анастасию Михайловну. Но больше всего я думал о предложении Ароновой перевестись в Москву, и моя депрессия еще сильнее усугублялась оттого, что я не находил сейчас смысла учиться в столице. Мне было гораздо удобнее учиться в этом городе, где я уже успел заработать определенную репутацию, а в Москве придется все начинать с самого начала, да еще бороться с предвзятым отношением преподавателей, которые стопроцентно узнают о том, кто способствовал моему переводу.

«Нет, – рассуждал я, – я все правильно сделал. У Ирки характерец очень тяжелый. Вон полгода меня не замечала. На нее надеяться себе дороже, а чем жить с ней, лучше тогда уж с коброй».

Вот такие мысли и посещали меня всю первую половину января.

Сессия прошла спокойно, все четыре экзамена я сдал на пятерки и получил повышенную стипендию. Такое в прошлой жизни меня бы точно обрадовало, а в этой наличие еще одной десятки оставило равнодушным.

Впереди были две недели каникул, и я решил, чтобы еще раз определиться с дальнейшими планами, съездить на недельку в деревню половить рыбу. В спокойной обстановке, когда вокруг только небо и лед, может быть, появится большая ясность мысли.

Сообщив родственникам о своем решении, отправился в деревню к бабушке, оставив своего брата в глубокой печали: каникулы у него кончились и на рыбалку ему было не попасть.

Бабушка о моем приезде не знала. Пройдя занесенной снегом узкой тропкой и пару раз навернувшись, я постучал. Мне долго никто не открывал, потом я увидел, что в окне на втором этаже зажегся свет, и услышал шаги в коридоре.

– Кого там на ночь глядя принесло? – прозвучал знакомый голос.

– Бабушка, это я, Сергей! Давай открывай скорее, а то меня снегом занесет.

– Сейчас-сейчас, – засуетилась бабушка и наконец отперла дверь.

– Ты что так поздно? Не мог утренним автобусом приехать? Знал же, что в темень придется добираться!

– Так получилось. Ну здравствуй, бабуля, давно тебя не видел! Как ты живешь?

– Да хорошо живу, вот под осень нам новую линию протянули, и свет теперь все время есть, даже радиоточку поставили. Теперь твой отец меня отсюда никогда не уговорит уехать, а в следующем году, может быть, даже телефон поставят, ходят тут такие слухи. Давай проходи, печку-то я уже закрыла, на плитке тебе ужин разогрею.

И пока я выкладывал из рюкзака подарки, бабушка рассказывала мне деревенские новости: кто напился, кто подрался, у кого внуки родились. Раскладывая привезенное, я слушал бабушку вполуха, так как мне эти новости были не очень интересны.

Как ни странно, о причине моего визита бабушка догадалась сразу:

– А рыбу-то ловят, хорошо ловят. Вот в выходные опять были рыбаки из города у соседей, так с рыбой уехали.

Поужинав гречневой кашей с мясом и чаем с оладьями, я улегся спать. Ночь была безветренной, в доме стояла тишина, бабушка в соседней комнате спала тихо. После городской квартиры, в которой посторонние шумы – неотъемлемая часть жизни, это странно тревожило.

Утром я разобрал свои снасти и, взяв с собой шарабан и пешню, отправился на озеро. Погода опять стояла безветренная, но серые тучи сплошь закрывали небо. Пока мрачновато, до весенних ярких дней еще далеко. Было холодно, наверное, около минус двадцати градусов, но без ветра вполне терпимо. Пройдя метров триста по озеру, я остановился и начал долбить лунку. Пока делал это дело, успел проклясть все на свете, так как уже забыл, что такое пешня. Ведь до тех пор, пока мог еще ездить на зимнюю рыбалку в той жизни, я делал это уже с приличным коловоротом, которым просверлить лунку – сущий пустяк, а вот полчаса поработать пешней – хорошая зарядка.