Сергей Лукьяненко - Реверс

Ева кивнула.

– Они всегда так делают. Пугнуть – пугнут, но не более того… конечно, в том случае, если ты им раньше не попадался. А это они, конечно, пробьют по базе. Со связью в Центруме дела не блестящие – главным образом телеграф и искровое радио, – отсюда и большой срок… А покажи-ка татуировку.

Сергей показал. Черно-синий кружок на правом запястье нисколько не болел, но выглядел зловеще.

– Свести-то ее можно, нет?

– Считается, что нет. На самом деле очень трудно, но можно. Но татуировка – это для них так, первичный отличительный признак. Если ты не давно известный законопослушный «челнок», тебя проверят по полной программе. На это, конечно, потребуется время.

Ева усмехнулась – наверное, вспомнила что-то свое.

– В сущности, погранцы по-своему неплохие ребята, зашоренные только. Попадешься снова – тебе не понравится, хотя и тогда еще до пыток дело не дойдет. Но если ты им здорово намозолил глаза…

– Пытать будут?

– Если решат, что тебе есть что сказать. В противном случае могут просто ликвидировать – как надоевшего и вредоносного. На страх другим надоедающим вредоносным.

Ничего себе… Интересная жизнь, обещанная Родионом Романовичем, уже не в первый раз оборачивалась жутковатой стороной. К концу рассказа – он излагал, а Ева только кивала – Сергей уже почти решил развязаться навсегда с этой милой компашкой. Не настолько уж он любит приключения и деньги…

И сейчас же он понял, что были здесь до него и другие новички с подобными мыслями, потому что Ева сказала:

– Тебе полагается отпуск – подумать, взвесить и решить, нужно ли тебе все это… включая паяльную лампу. Сегодня мы празднуем твое крещение, а завтра ты убываешь домой. Как только управишься с отчетом, так и поезжай. Две недели. Захочешь подумать подольше – дай знать, но стипендия тебе будет идти только две недели. Потом возвращайся – если захочешь.

– Или? – спросил, насторожившись, Сергей.

– Или не возвращайся. Тебе решать. Выплаченные тебе деньги – не так много их и было – мы спишем в убыток, а болтать лишнее ты не станешь. Ведь так?

– Ну… наверное.

– Не станешь, – убежденно сказала Ева. – Ты ведь не дурак. И начал совсем неплохо. Значит, ты думаешь, что погранцы приняли тебя за самородка-одиночку, отправившегося в Центрум на разведку?

– Хочется надеяться, что наш план сработал.

– Не уверена. Они повидали немало таких самородков. Что у пограничников есть, так это опыт. Твои «товары» и снаряжение были подобраны правильно, это их и убедило поверить тебе на первый случай. Ну нет смысла тащиться по Сухой пустоши с той ерундой, что лежала в твоем рюкзачке! Надеюсь, их насмешил компас. И часы. Как они?

– Выбросил, – сказал Сергей. – Плексигласовое стекло распалось, минутная стрелка отломалась. Зацепилась за что-то. Но пограничники эти часы видели.

– Отлично. Бог живет в мелочах, как сказал кто-то. За часы не переживай, получишь новые. Тебе, конечно, указали, как ты должен действовать впредь?

– Само собой. Впредь иметь дело только с пограничниками. Целая наука, как скорее на них выйти… Хочешь – сдавай весь легальный товар им, хочешь – плати пошлину, тащись в город и торгуй на рынке сам… Список запрещенных товаров. И еще список, чего им надо. Платить обещали специями. На что им гречневая крупа, хотел бы я знать.

– На перепродажу. Гурманы в Центруме есть, а гречки нет, не растет она там, климат не тот.

– А батарейки?

– Тоже в основном на перепродажу. Ты что себе о пограничниках вообразил? Служба службой, а коммерция коммерцией. Любое дело основано на деньгах. Нам с пограничниками иметь дело невыгодно: гребут под себя лопатой. Еще у них рэкет. Торговые фирмы Центрума им точно сколько-то отстегивают, не сомневайся. Говорят, что и правительства тоже – во всяком случае некоторые. Бабла на содержание такой структуры уходит ой-ой сколько, а где его взять? Ну ладно, у тебя еще час, потом приходи – стол на лужайке накроем. Погода хорошая, солнышко светит. Не успеешь закончить отчет сегодня – закончишь завтра.

Это с больной-то головой наутро после пикника на лужайке? Пришлось налечь на проклятый отчет с удвоенным рвением. Спустя час вновь появилась Ева и потребовала распечатать писанину – всю, сколько есть. Пробежав глазами первую страницу, прыснула:

– Родион спросит: кто тебе доверил писать слова? Ладно, авось сойдет. Пошли.

Ах, как хорош шашлык, когда он изготовлен настоящим мастером своего дела, а не кое-какером, купившим в универсаме уже заквашенную свинину, простоявшую на полке, может быть, неделю, складной мангал и березовый уголь с вонючей жидкостью для розжига! Какая еще вам свинина, забудьте о ней, как о страшном сне! Не будучи иудеем или мусульманином – все равно забудьте, если не хотите подложить гостям свинью! Только баранина, да еще не от любого барана, а от такого, который нагуливал мясо и жир в азиатских, в крайнем случае дагестанских горах! Прекрасно мясо баранов, имевших при жизни доступ лишь к солоноватой воде, – ведь вкус баранины не связан прямой зависимостью с тем, было ли вкусно барану. Да взять с туши ровно столько мяса, сколько она готова отдать на приличный шашлык, и ни граммом больше, да выбрать специи и овощи для маринада, да тщательно соблюсти рецептуру, не допуская вынужденных экспериментов, да не уподобляться тем болванам, что воображают, будто приготовление шедевра не требует больших затрат времени, да… Да! В чем убежден рядовой кое-какер, так это в том, что для жарки шашлыка не годится уголь из хвойных древесных пород. Поэтому кое-какер жжет березу, забыв или не зная, из какой древесины гонят деготь – родной брат креозота, что идет на пропитку шпал. Конечно, какой-нибудь склонный к юмору циник вроде Сергея Коханского тут же сострит, что самое духовитое дерево – как раз шпала, но не будем слушать циников. Короче, березовый уголь – побоку, а тем паче березовые дрова, если не хотите, чтобы шашлык пропах запахом горелого дегтя. Уж лучше сосна, ей-богу! Она как-то честнее, а смола выгорает быстро. Но мастер, конечно, удовлетворится только яблоневыми или грушевыми дровами (если не найдет корневищ виноградной лозы) и сделает из них ровно столько углей, сколько ему надо. А сам процесс жарки…