Сергей Лукьяненко - Реверс

– А если я сам захочу рискнуть – дадут?

– Дадут по шее, – усмехнулся Родион Романович. – Повторяю: проводник слишком ценен. Хотя я привел вас сюда именно к проводнику… Алексей Захарович, вы не против?

Низенький человечек в бледно-зеленом халате, такой же шапочке и круглых очках на толстом носу с неохотой отвлекся от изучения сложных кривых на экране компьютера.

– К Фантому?

– Так точно.

– Бахилы наденьте.

Кивком головы Родион Романович пригласил Сергея следовать за ним. Пришлось и вправду надеть бахилы ради каких-нибудь двадцати шагов до крайней палаты направо по короткому коридору. В ней царил полумрак. На единственной койке, снабженной архитектурными излишествами медицинского назначения, лежал большой костлявый человек. Глаза его были закрыты, на подбородке росла щетина. Острый нос напоминал горный пик, в ноздрю-пещеру уходила трубочка. От присосок и пластырей на теле больного шли многочисленные провода, и по экранам бежали кривые, похожие на колючую проволоку.

– Ну здравствуй, Стас, – негромко сказал Родион Романович.

Лежащий не ответил.

– Он не слышит, – чуть повернувшись к Сергею, пояснил Родион Романович. – Он уже третий год в коме. Лучший из всех проводников, каких я знал. Знаменитый Фантом, проводник-универсал экстра-класса! Не уберегся… Спас группу, открыл Проход, вышел сам – и упал. С тех пор… вот. Лежит здесь.

– Все-таки пугаете? – спросил Сергей.

– Какой мне смысл вас пугать? Уж гораздо логичнее было бы врать вам, что опасности ровно никакой. Но – зачем? Либо человек идет к нам, четко понимая все вероятные выгоды или издержки такого шага, либо он нам не нужен, и мы расстаемся… Но я привел вас сюда, чтобы вы кое-что увидели. Сейчас…

Он щелкнул выключателем. Зажегся плафон, стало светлее.

– Теперь глядите внимательнее. Хорошо бы еще пустить сюда немного дыма или пыли, но, по-моему, и так видно. Вот один, вот другой… что-то мало… А, вот и третий, на полу перед вами! Четвертый!..

Теперь Сергей увидел. Маленькие области такого же струения воздуха, в каком по прихоти Родиона Романовича сгинул кружок колбасы, окружали лежащего. Одна действительно располагалась прямо на полу, три других зависли между полом и потолком. Одна из них медленно дрейфовала. В самую крупную можно было засунуть руку.

– Это Проходы, – сказал Родион Романович. – Видите? Не знаю, какие сны видит Фантом и какие вообще сны могут присниться человеку в коме, но Проходы он генерирует постоянно. К счастью для него и для нас – очень маленькие, кто в Центруме их заметит? А в лучшие свои годы он, бывало, открывал Проход пятиметрового диаметра… Впрочем, сейчас для вас важнее другое: вы лично убедились, что проводник в принципе способен открыть Проход в Центрум и в бессознательном состоянии. Теоретически мы допускаем, что проводниками могут быть даже животные – естественно, имеющие достаточно развитый мозг и начатки сознания. Слоны, дельфины, шимпанзе – почти наверняка. Со временем мы, возможно, начнем исследования в этом направлении… хотя надо сказать, что раз уж среди людей талант проводника встречается весьма редко, то в животном царстве, несомненно, гораздо реже. В мире может просто не оказаться такого количества слонов, шимпанзе и дельфинов. И еще: чтобы открыть Проход, мало голого таланта и желания. Обычно не хватает и мотивации. Нужен определенный настрой – индивидуальный для каждого проводника. Скажем, вы, по всей видимости, адреналиновый проводник. Это не так плохо. Встречаются более экзотические варианты…

Сергей вопросительно взглянул на Родиона Романовича, но тот лишь чуть мотнул головой в сторону двери – пойдемте, мол. Ну и правильно. Долой больничный запах. Надоел. Глаза бы не видели зеленые халаты. Врач должен ходить в белом. Люди в белых халатах – звучит? Звучит. Когда белые халаты сменились зелеными, зачем?.. И в чем смысл?.. Будь его воля, Сергей разрешил бы носить зеленое одним лишь прозекторам.

Вновь оказавшись на природе, он глубоко вдохнул хвойный запах, с наслаждением изгоняя из легких больничный воздух. Уже попахивало осенью – так, чуть-чуть. Пройдет еще месяц, прежде чем березам и кленам захочется сменить зеленый наряд на желтые и красные тона. А пахло все-таки не летом. Не знойным летом. И не холодным летом Заполярья, и вообще не летом. Грибами, что ли? Лесной прелью?

Шелестел ветер. Толстые сосны казались умиротворенными и чуть-чуть печальными. Чувствовалось, что не сегодня завтра зарядят дожди.