Сергей Лукьяненко - Реверс

Возразить было нечего. Мир, где ты родился, – это, наверное, навсегда. Сбежал ли ты из него, остался ли в нем – не имеет значения. Как бы Ева ни издевалась словесно над миром, где население свихнулось на законности и благотворительности, он все равно навсегда останется ее родным миром. А пограничники Центрума, половина из которых земляне, лишь изредка навещающие дом? А те, кто перебрался в Центрум навсегда? Ведь есть и такие. И пока жизнь не шмякнет их как следует, они будут воображать, что это все игра, из которой можно выйти. Часто рискованная, подчас смертельно опасная, но игра… Дома они законопослушны, а в чужом мире – отморозки: стреляют в полицию, захватывают бронепоезда, бродят по крылу самолета с дровами…

Вот потому-то Центрум так притягателен для многих. Это наркотик.

Только у Макса иначе. Хотя нет, почему иначе? Вся разница в том, что для него теперь родной мир – Гомеостат. И можно держать пари: там-то он не совершал никаких преступлений!

Затрясло – Ева свернула на проселок. Наверное, подозревала впереди полицейскую засаду. Мокрые ветки хлестко били по стеклу.

Вновь выскочили на асфальт. Узкое извилистое шоссе вело черт знает куда. Ева прекрасно ориентировалась без навигатора.

– Ну ладно – локализация в Москве, – сказал Сергей. – А где конкретно?

– На станции Бойня.

– Впервые слышу.

– Возле Микояновского мясокомбината. Это не пассажирская станция. Пассажирскую назвали бы иначе. В эту станцию упирается торцом Скотопрогонная улица.

– Тоже хорошее название, – признал Сергей. – Гулять по этой улице – от гордыни лечиться. А кладбища там поблизости нет?

– Как не быть – есть. Калитниковское.

– Так и думал… А конкретно на станции – где?

– Покажу. Сам не найдешь. Локализация крохотная, но выводит точно в Сурган. Никто из наших о ней не знает. Пограничники, надеюсь, тоже. Надо ведь иметь кое-что в запасе на самый крайний случай… Наверняка и у Тиграна, и у Гриши, и у Кирилла тоже есть секретные локализации поблизости от базы. Кто о них знает? Только они сами. Может, вон под тем деревом есть локализация в Сурган, а может, она внутри Царь-колокола в Кремле. Может, она в буфете Госдумы, может, в деревне Задрипкино, а может, в Палеонтологическом музее под скелетом диплодока. В свободное время проводники ищут ходы для себя – и находят. Думаешь, просто так или ради премии? Ты ведь видел нашего Аркадия Михайловича. Можно ему доверить свою жизнь, а?.. Черт!

Впереди показались какие-то огни. Ева вновь свернула на грунтовку. Свирепо рычали лужи.

– Бизнес для него, понятно, главное, – сказал Сергей. – Но если нет противоречий с бизнесом, то я бы рискнул, пожалуй. Конечно, если бы не видел иного выхода.

– Да ты оптимист… Держитесь!

Внедорожник скакнул сумасшедшим козлом. Сергей впечатался головой в потолок.

– Подвеску выбьешь…

– Авось не выбью… Алена, что там с первой электричкой?

– Через двадцать семь минут.

– Роскошно успеем… Где они, эти ворота? Ага, вот они!

За дощатым забором светились редкие фонари на улочках дачного поселка. А ворота, насколько успел заметить Сергей, были крепкие, видать, недавно установленные… но все равно не рассчитанные на таран мчащегося внедорожника.

О том, что надо держаться, Ева уже не обмолвилась – без слов было ясно.

От удара слетели обе воротины. Капот вспучился горбом, лобовое стекло покрылось сетью трещин. Расплескивая лужи, машина запрыгала-заскользила по узким грунтовкам меж дачных заборов и через несколько поворотов вынеслась на асфальт.

Есть, есть польза от быкоподобных мужиков, мнящих себя хозяевами дорог! Машины у них что надо – мощные и крепкие.

Вспомнилось, как «бык» оторопело вопрошал: «Пацаны, вы чего?» – хотя к Еве и Алене меньше всего подходило обращение «пацаны», а Сергей держался сзади.

До моста через Москву-реку ничего не случилось.

Съехав по раскисшей глине под мост, вышли из машины. Под бетонным перекрытием хотя бы не лило как из ведра. Переоделись в сухое, сверху – дождевики с капюшонами, на спинах – рюкзаки. Грязные, промокшие насквозь штаны и куртки Ева велела бросить в реку. Через десять минут к станции подошла группа из трех ненормальных туристов, намеревавшихся, как видно, переночевать в осеннем лесу и не выдержавших погодных издевательств.

Мокрая электричка с гостеприимно распахнутыми дверями блестела у платформы. Пассажиров почти не было. Третий от хвоста вагон с назойливо тарахтящим компрессором был пуст. Там и устроились.