Олег Таругин - Перезагрузка. «Бывали хуже времена…»

Танк они замаскировали неплохо, в этом он не сомневался: во-первых, поросший кустарником придорожный холм скрывал его по самый погон, во-вторых, накиданные на башню ветви полностью прятали от противника угловатый силуэт. Земля еще не до конца просохла после весенних дождей, так что хотелось надеяться, что свои же выстрелы не поднимут пыль, запорошив смотровые приборы. Ну, по крайней мере теоретически. Остальные два танка его взвода так же замаскировали, только по ту сторону дороги – один несколькими сотнями метров впереди, второй – позади. Ротный поначалу воспринял его план в штыки, однако Дмитрий достаточно аргументированно объяснил, что переть и дальше навстречу наступающим немцам достаточно бессмысленно. Ну, напорются они на передовой дозор, намотают на гусеницы пару мотоциклов и сожгут какой-нибудь «Ганомаг» и несколько танков – и что дальше? Попросту раскроют противнику тот факт, что на пути прорыва есть силы противодействия. А так имеется шанс, и неплохой, застать их врасплох. И реально задержать продвижение передовых частей. Собственно, не он придумал – прошлая жизнь научила.

Капитан Ярошенко, ротный-раз, колебался, впрочем, недолго – хлопнул его по плечу и дал добро, пообещав перекрыть танками второго взвода еще одну дорогу, по которой могли наступать немцы, куда более узкую, стиснутую холмами и оттого не слишком удобную для прохождения большой колонны. Третий взвод представлял своего рода мобильный резерв, расположенный километром дальше, и в бой должен был вступить по необходимости – либо прийти на помощь одной из засад, либо оставаться на месте, дожидаясь, пока основные силы противника пройдут сквозь огневой заслон и помогать окажется некому. Насчет пространства между двумя дорогами переживать не стоило: невысокие поросшие редким лесом холмы практически непроходимы даже для танков, не говоря уже об автотехнике, да и земля до конца не просохла, увязнут и превратятся в прекрасную цель для обещанных штурмовиков. Если последние, конечно, появятся. С другой же стороны от «их» дороги и вовсе начинался лесной массив, куда не то что грузовик, мотоцикл не затащишь. О том, чем станет заниматься вторая рота, Захаров не знал. Да и не хотел знать, если честно, – своих хлопот хватало. «По самые гланды», – как говорил герой его любимого телесериала…

– Вань, ты все запомнил? – повернув голову, лениво осведомился Дмитрий у башнера, сидевшего на своем «насесте», словно здоровенная нахохлившаяся курица, ради смеха обряженная в не первой свежести танковый комбинезон.

– Так точно, – буркнул белорус. – По команде «раз» пихаю бронебой, если «два» – осколочную. На «три» – подкалиберный. Просто ж запомнить. А чего команды новые? Раньше по-другому было?..

– Это счас просто, а в бою? Вот потому и такие команды, чтоб запоминалось просто. Смотри не перепутай, от тебя зависит, кого первым сожгут, мы их, или они нас… Саш, что у тебя? – обратился Захаров к стрелку-радисту, каждые пять минут переключавшемуся на немецкую волну.

– Шпрехают чего-то, я ж только отдельные слова понимаю.

– Учиться лучше нужно было, товарищ Саша. Тогда б понимал. Это у меня семь лет общеобразоваловки (произнося последнюю фразу, Дмитрий едва не заржал), а ты вон целых три курса института закончил.

– Два, товарищ командир. Я ж в октябре заявление на фронт подал…

– Да шучу я, шучу. Если б мы заранее знали, что фриц сунется, все ихний язык вызубрили бы до последней сраной буквы. Кстати, а какая у них там последняя?

– «Цет» вроде, товарищ лейтенант. Кажется…

– Кажется ему, – сварливо пробурчал Дмитрий, выглядывая из башни и поднося к глазам бинокль. – Когда кажется, креститься нужно… ага! Вот и гости незваные пожаловали, мать их. Экипаж, к бою! Только спокойно, не дергаясь.

Захаров снова высунулся наружу:

– Раз, два, три… ну, кто б сомневался. Обожаю фрицев за предсказуемость, всегда воюют по стандарту, даже в сорок третьем, – последнее он, впрочем, пробормотал себе под нос, уверенный, что его не услышит никто из экипажа. Три мотоцикла, два броневика. Над срезом угловатого корпуса, размалеванного двухцветным камуфляжем со следами смытой зимней побелки, видны шлемы пехотинцев, осматривающих обочины. Курсовой пулемет смотрит вдоль дороги, кормовой вовсе задран в небо. Тот самый передовой дозор, который они должны пропустить. Их цель – основная колонна. Которую они и будут избивать до последнего снаряда в боеукладке.

Дмитрий криво усмехнулся собственным мыслям: угу, именно до последнего! У них почти двойной «бэка» на борту – успеть бы хоть треть израсходовать, прежде чем их самих спалят! А в том, что их спалят, он совершенно непатриотично не сомневался. Немцы – вовсе не идиоты, тем более на третьем году войны. И что к чему, поймут очень даже быстро. А уж там, маневрируй не маневрируй, веди огонь с ходу или с места – рано или поздно напорются на болванку – и все, «нас извлекут из-под обломков, поднимут на руки каркас»… Кстати, вот интересно, тот, кто писал эти слова, хоть примерно представлял, о чем вообще речь? Что это еще за каркас такой у танка? И как можно поднять на руках тонн эдак двадцать – двадцать пять, даже ежели вес башни не учитывать? Вот именно…