Игорь Градов: «Хороший немец – мертвый немец». Чужая война

К счастью, подоспела подмога — обер-лейтенант с двумя десятками солдат. Очень вовремя… Положение было восстановлено, враг отбит.

— Жив, Петер? — спросил, ухмыляясь, обер-лейтенант. — Молодец! Кстати, это ты русского медведя завалил?

И показал на лежащего ничком красноармейца.

— Так точно, он, — произнес неизвестно откуда взявшийся фельдфебель, — господин лейтенант сам убил, я видел.

Фельдфебель был без каски, с разбитой головой, но все же живой.

— Герр лейтенант спас меня, — продолжил он свой рассказ. — Этот медведь как двинул меня прикладом по голове, так я сразу отлетел в сторону, подумал — все, конец мне пришел. Упал, даже карабин из рук выронил… Еще бы секунда — и все, прикончил бы меня. А герр лейтенант взял и выстрелил в него из пистолета! Два раза, и оба — в цель!

— Отлично, Петер, — кивнул обер-лейтенант, — я обязательно доложу о твоем подвиге командиру батальона. Мало того, что ты лично участвовал в рукопашной схватке, так еще спас своего фельдфебеля. За это положено награждать Железным крестом. Так, Загель?

— Так точно, — улыбнулся фельдфебель.

— Хорошо, собирай своих людей и восстанавливай порядок, — приказал обер-лейтенант. — А я побежал дальше, надо и в другие взводы наведаться, посмотреть, как там.

Он скрылся в темноте, а благодарный Загель бросился поднимать Макса:

— Как вы, герр лейтенант, не ранены? Что-то больно бледные…

Макс покачал головой — нет, не ранен, а про себя подумал: «Будешь тут бледным, когда тебя чуть не убили. Причем свои же, русские. И он только что человека застрелил. Впервые в своей жизни…»

— Все нормально, — повторил Макс, поднимаясь. — А вот вам надо в госпиталь. У вас кровь течет по лицу…

— Потом, после боя, — отмахнулся Загель. — Сначала нужно порядок навести… Разрешите, герр лейтенант?

И стал отдавать приказы, и Макс получил небольшую передышку. Тяжело опустился на ящик, достал из кармана брюк мятую пачку сигарет, нервно закурил. Вот ведь попал, бог знает куда провалился, да еще приходится воевать со своими. Прямо как кино, только, похоже, этот фильм нельзя остановить и перемотать назад. И поставить на паузу, чтобы пойти на кухню и сварить себе кофе.

Макс плотно закрыл глаза и стал повторять, как заклинание: «Я сплю, этого ничего нет и быть не может…» Но через минуту понял — бесполезно, война никуда не делась, более того — постоянно напоминала о себе. Взрывы стали ближе, перестрелка усилилась…

Очередная волна атакующих навалилась на окопы, и почти к самым ногам Макса упала граната. Он даже не успел испугаться, просто подумал: «Все, кажется, отвоевался». Грохнул взрыв, его бросило на дно, завалило землей. Макс сначала ничего не почувствовал, не было даже боли, но потом какая-то черная, вязкая темнота нахлынула на него, и он потерял сознание.

Сознание возвращалось медленно, какими-то толчками. Сначала Макс услышал голоса, попытался приоткрыть один глаз и посмотреть, кто же находится рядом. Увиденное его не обрадовало — возле кровати стояли двое, и оба — в серо-зеленой немецкой форме. Они что-то живо обсуждали. Так, кошмар, кажется, продолжается…

А ведь была у него смутная надежда, что все, что с ним случилось, — наваждение, морок, галлюцинация. Макс согласился бы даже на «белочку», лишь бы очутиться снова в своем времени и в своем доме. Впрочем, откуда было «белочке» взяться, если он человек почти непьющий и ничего крепче пива обычно не употребляет? Максимум, что может себе позволить, — пара бокалов сухого вина. От водки и других серьезных напитков у него сразу начиналась жуткая головная боль. Прямо как сейчас…

Макс постарался прислушаться к тому, что говорили. Первый мужчина (очевидно, врач) докладывал второму:

— У лейтенанта Штауфа сильная контузия, но серьезных ранений, кажется, нет.

— Повезло Петеру, — констатировал второй, высокий, седоватый мужчина с жестким, властным лицом, — русская граната прямо у его ног взорвалась. Двоих покалечило, а он практически цел и невредим.

— Зато контужен, — напомнил врач.

— Несмертельно, — отмахнулся седой. — Подумаешь, контузия! Через пару дней оклемается. Меня сколько раз контузило, и ничего, живой!

Макс попытался приподняться, но голову пронзила дикая боль, и он со стоном повалился обратно на подушку.

Заметив, что пациент очнулся, врач наклонился и спросил:

— Ну, как вы себя чувствуете?

— Пить! — чуть слышно попросил Макс.

Доктор сделал знак, и немолодая костлявая медсестра подала кружку с водой. Макс благодарно кивнул и припал к краю. Ничего вкуснее, кажется, он в своей жизни никогда не пил, хотя это была самая обыкновенная вода.