Игорь Градов - «Хороший немец – мертвый немец». Чужая война

И еще незаметно перекрестился — по православному обряду, как положено. Но перед тем на всякий случай оглянулся — не следит ли кто за ним? Кажется, никого. В костеле было по-прежнему гулко и пусто. Макс оставил на блюде для пожертвований две рейхсмарки и вышел на улицу.

День был отличный, теплый, таким же обещал быть и вечер. Макс постоял немного, покурил, потом направился к ожидавшей его коляске. Войцех издали заметил пассажира и стеганул лошадь — подать бричку поближе.

В это время откуда-то из-за дома выскочил невысокий тощий паренек в сером пиджачке и заплатанных брюках. По виду — типичный гимназист. В руке он судорожно сжимал черный «парабеллум». И целился в Макса. Длинный ствол с крупной мушкой смотрел прямо ему в грудь…

Макс замер и меланхолично подумал: «Хорошее оружие, бьет точно. Да и вообще трудно промахнуться с нескольких метров».

Пистолет плясал в руках мальчишки, но сам он имел вид весьма решительный — лицо бледное, губы плотно сжаты, глаза горят. Настоящий фанатик. И с криком «Ешче польска не сгинела!» нажал на спуск. Грохнули два выстрела. Но еще раньше Макс по благоприобретенной фронтовой привычке присел, а потом нырнул под прикрытие вовремя подъехавшей коляски. Пули просвистели в нескольких сантиметрах от его головы. «Черт, меня опять пытаются убить, — подумал Макс. — И что я им всем сделал?»

Войцех, бледный, как смерть, натянул вожжи, кобылка дернулась и встала на дыбы, закрыв стрелку обзор. Макс воспользовался этим обстоятельством и юркнул в коляску. «Гони!» — крикнул он кучеру. Тот резко хлестнул лошадку, но та с испугу все никак не могла сдвинуться с места — только ржала и била копытами. На улице началась паника — люди побежали в разные стороны, раздались громкие, пронзительные крики.

Мальчишка, поняв, что промахнулся, со злости бросил пистолет на мостовую и бросился бежать. И очень правильно сделал — со стороны Дворцовой площади уже несся военный патруль. Несколько солдат во главе с унтер-офицером спешили к месту события, вскидывая на ходу карабины и передергивая затворы.

Макс хлопнул Войцеха по плечу — стой на месте, опасность миновала. Поляку наконец-то удалось справиться с кобылкой, и та встала как вкопанная. К коляске подбежал запыхавшийся унтер-офицер:

— Что случилось, герр лейтенант? — выдохнул он.

— Ничего, — пожал плечами Макс, — в меня только что стрелял какой-то польский фанатик. Вон там его пистолет…

Унтер подобрал брошенное оружие и осмотрел его.

— Пусто, — констатировал он, — патронов больше нет.

— Значит, мне повезло, — заметил Макс. — Парень сделал два выстрела, и оба мимо. А потом бросил оружие и скрылся.

— Куда он побежал? — спросил унтер. — Может быть, мы его догоним…

— Не стоит, — сказал Макс, — парнишка наверняка уже далеко. Вы его не поймаете, а шуму наделаете много…

— Но мы можем оцепить весь район, — предложил унтер-офицер, — а потом устроить облаву. Возьмем всех поляков, похожих на стрелявшего, и покажем вам. И вы его опознаете…

— Нет, — покачал головой Макс, — это займет слишком много времени, а я очень спешу. У меня сегодня вечером берлинский экспресс.

— Но мы должны наказать преступника, — возразил унтер-офицер, — чтобы другим неповадно было. Нельзя же оставлять безнаказанным подобное покушение! И так эти паны чувствуют себя слишком вольно…

— Мне надо в Берлин, — настойчиво и твердо повторил Макс, — я не имею права опаздывать. Всего хорошего, унтер-офицер.

И толкнул Войцеха в спину — давай. Тот вздрогнул и тронул вожжи: «Но, холера!» Кобылка послушно побежала вперед. Макс обернулся и козырнул унтеру. Тот растерянно смотрел вслед, не зная что предпринять. То ли ловить стрелявшего мальчишку, то ли действительно махнуть на все рукой и продолжить патрулирование.

И благоразумно выбрал второе — поди поймай пацана в большом городе! Наверняка уже спрятался где-нибудь и ждет, пока все успокоится. К тому же не стоит лишний раз злить этих поляков, они и так люто ненавидят немцев. Еще бы — в 1939-м так больно щелкнуть их по носу, да еще на виду у всего мира! Унизить заносчивых панов, поставить их на колени… Такое не прощается.

В поезде Макс со смехом рассказал попутчикам о своем приключении. Впрочем, теперь их осталось трое — гауптман Хассель по какой-то причине задерживался в Варшаве.

— Все-таки вы не правы, — важно произнес майор, выслушав рассказ. — Нельзя спускать полякам такие вещи. Они должны знать свое место, понимать, что теперь мы здесь хозяева. И они обязаны служить нам, а не стрелять в наших офицеров. И вообще — Польши как страны больше нет, а есть Варшавское генерал-губернаторство. Германская территория, наша восточная колония. И обращаться с поляками нужно по-новому — так же, как англичане обращаются со своими индусами. То есть как с прислугой. Это нормально и правильно. Они работают, а мы, немцы, ими руководим…