Кирилл Смородин - Пленник гибнущего мира

– Эгей! – удивленно воскликнул Румус. – Куда так полетел?

Духов пропустил окрик мимо ушей. Он подошел к девочке, осторожно тронул за плечо.

– Шэрон, – тихо позвал он. – Привет.

Та обернулась, и Андрей улыбнулся, увидев круглое лицо с огромными синими глазами. Да, это Шэрон.

Пару раз удивленно моргнув, она узнала Духова и тоже улыбнулась.

– Здравствуй, – тихо ответила девочка.

«Как хорошо, что она жива и здорова», – подумал Андрей.

И внезапно почувствовал, как все внутри сдавило от сострадания и вины. Захотелось обнять ее, сказать, как ему жаль, что она потеряла маму и папу, попросить прощения за то, что не смог помешать чудовищам… Но Духов сдержался – слова не вернули бы девочке родителей, только напомнили бы о недавно пережитом горе.

– Как ты? – спросил он, усаживаясь перед Шэрон на корточки. – Как живется в келье у дяди? Ты с ним сейчас?

Девочка помрачнела, опустила глаза. Только тут Андрей заметил, что на шее у нее висит маленькая корзинка. Как было у всех попрошаек.

Недоуменно подняв брови, Духов уставился на лежавшие в корзинке пять явно переспелых фиолетовых ягод и пучок зелени.

– Эй! – Румус подошел, остановился рядом. – Знакомая твоя, что ли?

– Соседка, – тихо ответил Андрей, не сводя глаз с корзинки.

«Это еще ничего не значит, – наконец подумал он. – Может, это ей дядя надел, чтобы покупки несла».

Шэрон, тоже глядя в корзинку, прерывисто втянула носом. Что-то с ней было не так.

– Скажи, пожалуйста, – осторожно начал Андрей, дотронувшись до корзинки, – а зачем тебе это? Дядя дал?

Девочка молча мотнула головой.

– Нет, брат, – вмешался Румус. – Такие висюлины только попрошайкам выдают. Так что ты, видать, ошибся. Никакая это не твоя соседка…

– Да погоди ты! – раздраженно оборвал Духов. Наклонившись, он заглянул Шэрон в глаза. – Что-то случилось? Ответь, может, я помочь смогу.

– Нет, – одними губами ответила девочка. – Не сможешь. Я теперь здесь.

– Как так?! – опешил Андрей. – А твой дядя? Ты разве не с ним живешь?

Шэрон сглотнула. Духов понял, что она вот-вот заплачет.

– Я теперь здесь. Дядя сказал, что я ему не нужна. Они и так вчетвером в келье.

– И что?! – выдохнул Андрей, чувствуя, что девочка сейчас скажет страшное.

– И он привел меня сюда. Отдал Фрону, который режет детей…

– Все понятно, – опять встрял Румус. – Такое тоже случается. Родители, если уж очень туго приходится, отпрысков своих Столяру сдают. И даже пару дощечек за это получают. Так что продали твою соседку. Хорошие, видать, у нее маманя с папаней!

– Заткнись! – Андрей со злостью уставился на парня, прошипел: – У Шэрон родители погибли во время нападения Пожирателя! А ее Фроны забрали и к дяде отправили!..

– Ну, тогда вообще ничего удивительного не вижу, – Румус мотнул головой. – Кто она своему дяде? Лишний рот, который к тому же место в келье занимает…

– Потише! – вновь зашипел Духов, глазами указывая на Шэрон – та стояла, молча глядя в пол. – Она ведь все слышит!

– Ладно, извиняй, – парень пожал плечами, отошел на пару шагов и демонстративно отвернулся.

Андрей мягко обхватил Шэрон за плечи.

– И давно ты здесь?

– Уже вторую Стёску, – с хрипотцой ответила девочка. Бороться со слезами становилось все сложнее. – Хожу по рядам, прошу еду. Но почти никто не подает. Фрон очень злится. Сказал, что меня не жалко. И перед Сновременьем будет о… опе… – она всхлипнула…

– Операция, – пробормотал Андрей, чувствуя, что под сердцем словно образовалась бездонная пропасть.

Он посмотрел на Шэрон. На круглое, с большими синими глазами, лицо. Сегодня она станет другой. Как те несчастные ребята, на которых нельзя глядеть без дрожи.

– Я говорила с одной девочкой, – проглотив слезы, сообщила Шэрон. – Она сказала, что это очень больно и страшно.

– И что же, – с трудом выдавил Духов. – Уже ничего нельзя сделать?

Шэрон мотнула головой и молча указала в сторону. Андрей повернулся и увидел в конце ряда тяжелую дверь над железным крыльцом в пять ступеней. Рядом стоял Фрон – настоящий гигант, выше двух метров. Туловище напоминало огромный шар, оно держалось на коротких и кривых ногах. Длинные и тонкие руки сгибались в четырех местах, на каждой по шесть суставчатых пальцев. Маленькая голова запрокинута назад – видимо, Фрон не мог двигать ею. Зато выпуклые, налитые кровью глаза вращались с дикой скоростью. Очаг Умений не светился, отчего походил на высохший человеческий кулак.

«Это и есть Столяр, – догадался Андрей, глядя на великана. – Чудовище».