Андрей Валентинов - Нуар

– Могу здесь тебя и оставить. Отдохнешь – побежишь дальше. Только портфель не забудь.

Деметриос сглотнул, вытер губы ладонью.

– Меня хотят арестовать, Рич. Тебя, кстати, тоже. Час назад я позвонил знакомому в комиссариате, он видел приказ.

Бывший штабс-капитан понимающе кивнул:

– И ты решил, что я пришел по твою кудрявую голову. Думаешь, мне с этого скидка выйдет?

– Кто тебя знает, Рич? Разве можно кому-то сейчас верить? Особенно если хотят загрести не за криминал, а за политику. Меня – за политику, представляешь?

Ричард Грай удивленно хмыкнул:

– Честно говоря, не очень. И кто же ты такой, бедный Деметриос? Заговорщик или немецкий шпион?

Грек, не без труда отклеившись от стены, прохромал к портфелю, поднял, прижал к животу.

– Не издевайся, Рич! Меня обвиняют в том, что я выдавал патриотов – тех, кого депортировали и отдали немцам. Будто бы я и есть Ночной Меркурий из Касабланки. Это, конечно, ерунда, но они нашли какие-то немецкие документы. Кажется, я что-то продал или купил, уже не помню. А раз торговал с бошами…

– Значит, родину продал. И ты решил, что я тебя сдал?

– Не ты, – Деметриос зло оскалился. – Хозяин! Я говорил с ним, просил взять в помощники. Он ответил очень резко, велел… Велел знать свое место, так и сказал. Я человек чуткий, Рич, опасность различаю за милю. Утром позвонил знакомому в полицейской канцелярии, думал уехать к испанцам, здесь не очень далеко. А теперь понимаю, что не поможет.

Ричард Грай на миг задумался:

– Я искал тебя, Деметриос, чтобы рассказать о Хозяине. Ты же хотел, чтобы я сходил в разведку, помнишь? Чезаре Тросси действительно будет здесь в среду. Он – или кто-то с его документами. Но ни этому лже-графу, ни тем, кто его встретит на причале, будет не до тебя, уж ты поверь. Тобой просто решили заткнуть пустое место в камере, чтобы отчитаться перед де Голлем. Не возьмут тебя, найдут кого-нибудь еще, меня, например. Поэтому уезжай – и не возвращайся пару лет. Мир велик, где-нибудь обязательно найдутся те, кто любит настольные игры.

Грек, покачав кудрявой головой, попытался взять портфель под мышку, едва не выронил. Негромко выругался, с трудом шагнул по проходу.

Обернулся.

– Нет, Рич, обо мне не забудут. Если я не помощник, значит – лишний свидетель. А может, и ты тоже. Когда апаши идут на большое дело, они рубят хвосты, если надо, с кровью.

Прошел еще несколько шагов, остановился.

– Когда я говорил с Хозяином, то упомянул кьяроскуро. Знаешь, Рич, он меня не понял.

На полицейскую машину у входа он вначале не обратил внимания. Патруль из гостиничного холла убрали, и бывший штабс-капитан решил, что служивые предпочли перебраться в авто, дабы не распугивать постояльцев. Он оглянулся, надеясь увидеть такси. Гравюры лежали в портфеле, заботливо упакованные в два слоя плотной бумаги.

– Рич! Тебя подвезти?

Вначале он не поверил, затем очень удивился.

– Сегодня странный день, Даниэль. Одни от меня убегают, другие зачем-то сторожат у входа. Ты что, не мог зайти?

– А я, знаешь, совершенно не спешу.

Открылась дверца, и комиссар Прюдом предстал во всей своей служебной красе. Не хватало лишь золоченной сабли и каски с плюмажем.

– Да! К тому же у меня превосходное настроение. Как там у этого мерзавца Верлена? «Порядок любит он и слог высокопарный; делец и семьянин, весьма он трезв умом; крахмальный воротник сковал его ярмом…» Жаль, что я не в штиблетах. Так тебе куда?

Ричард Грай поглядел по сторонам. На арест не похоже, на случайную встречу – тоже не очень. Может, и вправду подвезет?

– В городской музей. Тот, что в цитадели.

– О-о! Какая прелесть! – маленькие усики встопорщились. – Рич, ты удивительный человек. Да! Решил взглянуть на эвакуированного Энгра, пока его не вернули в Париж?

Комиссар распахнул переднюю дверцу. Шофера не оказалось, заднее сиденье тоже пустовало.

– В музей, так в музей. С удовольствием подброшу. Садись!..

Настроение у Прюдома и вправду было отменное. Улыбка и радостный блеск в глазах ничего не значили – обычная маска, способная обмануть лишь недалекого простака. Но комиссар весь лучился энергией, ему не стоялось на месте, он был готов взлететь и даже воспарить, как шар, перекачанный водородом.

Бывший штабс-капитан сел на переднее сиденье, положил портфель на колени. Прюдом уже возился с зажиганием.

– А ты, Рич, когда-нибудь вообще бывал в нашем музее? По моим сведениям…

– Один раз, – поморщившись, перебил он. – В 1935-м. Вы что, и в музеях людей на карандаш берете?