Андрей Десницкий - Угарит

– Вень, а нам не надо попрощаться с Соломоном и Вирсавией? Раз уж ты на сей раз берешь меня с собой, наверное, надо предупредить, что нас какое-то время не будет дома?

В ответ Венька проворчал что-то не очень внятное, типа, что их и так предупредят без нас, а нам надо спешить, благо дело очень уж срочное, и вел себя как заправский заговорщик. Интересно, зачем нам нужна вся эта секретность? Или мой спецназовец окончательно подался в местные Джеймс Бонды? Это становится уже забавным, роль девушки суперагента мне до сих пор на себя примеривать не доводилось.

За ночь заметно похолодало, чахлая городская трава даже подернулась легким инеем. Пару раз Венька заметно хмурился, вглядываясь в какие-то незаметные мне следы, и ускорял шаг, удаляясь от дворца. К полной моей неожиданности, Иерусалим, несмотря на очень ранний час, отнюдь не казался вымершим. Девушки с кувшинами или вязанками хвороста, угрюмые домохозяева, спешащие по делам – все это были обычные иерусалимские ранние пташки. Но кроме них то тут, то там попадались группки весьма серьезных мужчин, у которых на поясах недвусмысленно поблескивали кинжалы, или копья были прямо в руках.

– Вень, чего это они тут тусуются? – недоуменно поинтересовалась я, потому что вид этих головорезов явно ничего хорошего не предвещал.

– Ничего, Юль, это просто учения… будут, – врать Венька точно не умел, поэтому ответ его прозвучал, мягко говоря, неубедительно.

– Фигассе учения, – возмутилась я, – ты что, не помнишь ТББ? Ну очень же похоже, когда серые заполонили Арканар.

– Да ладно тебе, не преувеличивай, – фальшиво бодрым тоном ответил Венька. – И никакого Табиба я не помню. Он кто вообще?

– Я о Стругацких, вестимо. И не морочь мне голову, ты все прекрасно понял, что я имею в виду…

Но закончить мою страстную тираду Венька так и не дал.

– Юль, не голоси, пожалуйста, – неожиданно грустно, но твердо попросил он. – Нам надо как можно скорее уйти из города, по возможности не привлекая к себе внимания. А на твои вопли… ну ладно, ладно, просто тебя переполняют эмоции и всё такое… но на нас уже пялятся, а нам это совершенно ни к чему.

Всё произошло уже за городскими воротами, где теснились лачуги бедняков. Какой-то сомнительного вида головорез проводил нас весьма нехорошим взглядом. Потом, словно убедившись в своих подозрениях, он шепнул пару слов на ухо стоявшему рядом мелкому парнишке, и тот со всех ног кинулся в ту сторону, откуда мы пришли.

– Не нравится мне это все, Юлька, ох как не нравится, – сквозь зубы процедил Венька, и внезапно, схватив меня за руку, резко метнулся в незапертую дверь полуразрушенного дома, стоявшего на самом перекрестке двух улиц. Мы едва успели присесть на корточки за какой-то печкой во внутреннем дворике, как в этот же дверной проем сунулась бородатая рожа давешнего головореза. Покрутив головой в стороны, бандит быстрым шагом двинулся вперед по улице, а мы на перебежали, прижимаясь к стене, через двор. Там Венька сначала подсадил меня, а потом с ловкостью обезьяны сам вскарабкался на глинобитную крышу соседнего дома. Она угрожающе прогибалась под нашим двойным весом и чем-то там поскрипывала (или это мне со страху казалось?), но мы, не обращая никакого внимания ни на эти звуки, ни на возмущенный лепет какого-то малыша, который выбежал во дворик пописать и вдруг обнаружил нас на крыше дома своего, перебежали на другой край, сиганули на кривую и узкую улочку и рванули по ней, прочь от городских стен.

Так вот что имел в виду Давид, когда говорил «и вам недолго!» Да переживем ли мы его самого? Или прямо тут и зарежут, не сказав «привет»? Господи, как отчаянно вдруг захотелось жить – неважно, в каком тысячелетии и в каком городе, но только бы жить, жить, жить… Вдвоем… И какой-то немыслимой вспышкой, каким-то чутьем подраненного зверя я вдруг поняла: не вдвоем, с позапрошлой ночи – уже втроем. Я несла под сердцем нашего ребенка, невидимо, неощутимо ни для кого – но ясно для меня… и значит, нам надо было выживать!

Улочка внезапно кончилась, мы были на каком-то осыпающемся склоне, сбоку тянулся ряд каких-то дыр и провалов, и оттуда тянуло могильным холодом. Как нельзя кстати.

– Что это? – запыхавшись, спросила я.

– Гробницы, – бросил Венька на бегу и вдруг резко затормозил так, что я чуть не упала, – быстрее, внутрь! Пролезай!

– Ты с ума сошел? Зачем мне туда лезть? – жарким шепотом отозвалась я.

– Всё равно догонят, у Йоава людей много. Пересидим до ночи. В гробницу они не полезут.