Андрей Десницкий - Угарит

Что оставалось тут сказать? Только что утро вечера мудренее, и что на этот раз без Ахиэзера мне точно не разобраться во всем происходящем.

Если это у них называется выходным днем или как там еще, то я Владычица Вселенной, никак не меньше. Мало того, что выспаться не дали, в несусветную рань подняли, так еще и пришлось тащиться куда-то на ветер и холод и на голодный желудок выслушивать заунывные завывания местного шамана, попа, раввина или как его там? И эта невнятного вида палатка и есть та самая Скиния Завета, о которой мне Венька все уши прожужжал? Мдааа… Если у них ко всем святыням так «бережно» относятся, то я не удивляюсь, почему у евреев столько проблем было на протяжении всей их истории. Если люди не уважают свою святыню, то кто ж их самих уважать тогда будет? Хорошо бы, конечно, с Венькой этот вопрос обсудить, но где он – тот Венька? Опять унесся к своим бородатым мальчишкам и совершенно счастлив от того, что может сутки напролет считать себя крутым вожаком и мега-стратегом. А мне оять весь день ошиваться среди этих глупых куриц, с которыми слова толком сказать невозможно. Да еще ради субботы делать вообще ничего нельзя, даже вязать, так что обречена я на целый день чудовищной, зубодробительной скуки.

На мое счастье богослужение местное завершилось довольно скоренько, после него, как водится, «мальчики налево, девочки направо, в столовую для приема пищи шагом марш». Ну чисто как в детском лагере, только с разделением по гендерному принципу. Вот блин, даже ради выходного дня нельзя с собственным мужчиной за одним столом оказаться. Ну уж нетушки, нафиг мне такая жизнь, надоело, хватит!

Обуреваемая этими мрачными бунтарскими мыслями я медитировала над пресной лепешкой до тех пор, пока меня не вывел из задумчивости гортанный голос Главстарухи. Похоже, она не первый раз ко мне обращалась, потому что мордочки прочих девиц были с любопытством повернуты в мою сторону, а в глазах барышень читался плохо скрываемый вопрос «Что это с ней такое творится?» С трудом стряхнув с себя оцепенение, я сдержанно извинилась, сославшись на нездоровье. Старуха неожиданно лукаво посмотрела на меня и коротко кивнула на мой живот, дескать, не там ли источник моего нынешнего нездоровья, такого обычного для всех женщин. Я не сразу поняла, что она имеет в виду. А потом, неожиданно для себя залившись краской до ушей, отчаянно замотала головой.

Старуха неожиданно засмеялась, причем смех у нее оказался звонким и мелодичным, почти как у девушки.

– Или не восходит господин твой на ложе твое?» – с улыбкой спросила она, всем своим видом давая понять, что это дело самое обычное, на такие темы вполне допустимо говорить в самом широком обществе.

– Ээээ… восходит, – запнувшись, подтвердила я, к полному своему изумлению краснея еще пуще.

– А разве ты не знаешь, что угодных ему Всевышний благословляет потомством, чтобы род их не угас? – так же весело и чуть торжественно продолжила старуха, – И что женам благословение то не всегда легко, но оно радостно, ибо нет большего счастья, чем носить под сердцем свое дитя!

Разговор принимал какой-то совершенно абсурдный оборот, но объяснить царице, что не беременна я, а аппетит пропал от злости и раздражения, я не могла ни за какие коврижки, да еще при посторонних. Так что я не нашла ничего лучшего, кроме как схватить с блюда ближайший ко мне кусок баранины и вцепиться в него зубами.

– Вот так-то лучше, – снова засмеялась царица, – будущая мать должна хорошо есть, чтобы родить здорового наследника, дабы обрадовать господина своего.

Откровенно говоря, своего господина я не то, что радовать, я видеть его сейчас не могла, но эти все чувства приходилось держать при себе, поэтому я просто сделала невнятный жест и самозабвенно предалась поглощению баранины, которая, надо отдать ей должное, оказалась действительно отличной.

Но каким бы ни был изысканным праздничный обед, весь день за столом не пролежишь… А делать-то совсем ничего нельзя. И из дворца без сопровождения выходить тоже нельзя. Сплошная засада кругом, что ни говори. Пришлось покорно тащиться вместе со всем курятником в женские покои, слушать местные байки и легенды в исполнении каких-то престарелых гетер, явно испытывавших немалое волнение при рассказах о том, кто к кому взошел и кто кого в итоге родил. У меня уже через полчаса все имена и события смешались в одну липкую кашу, и, делая вид прилежной слушательницы, я самым неприличным образом задремала посреди рассказа о чьих-то очередных любовных подвигах.