Михаил Фёдоров - Пиар по-старорусски

– Хороший ты воин, – сказал Филипп, – и воевода тоже хороший. А вот политесу не знаешь. Тут тоненько надо. Да и не забывай – у него Простомир есть. Тот за сто вёрст любую порчу видит. Снимет сразу же, да ещё тому, кто её навёл, не поздоровится, и тому, кто думал навести или способствовал – тоже. Тут надо так, чтобы всё обычным казалось.

Собрание задумалось. Ничего тонкого на ум не шло. И толстого тоже.

– Может, просто – подкараулить в тёмном переулке и, не говоря худого слова, кистенём по кумполу? – с надеждой спросил Василь Нетудышапка.

– А про Федю забыл? – возразил Филипп. – Он от Докуки если и отходит, то лишь для поручений, он его от кого угодно отобьёт. А просто так Михайлу из терема не выманишь.

– Может, устроить, как он Аскольду? – не унимался Нетудышапка.

– Дурак ты, – с сожалением сказал Филипп, – одно и то же два раза гладко не бывает. Если сейчас двое Докук будут по Новограду бегать, народец сразу заподозрит, что дело нечисто. Сразу начнут искать – а кому это выгодно? – убирать тех, кто в посадники метит. Угадай с одного раза, на кого подумают в первую очередь? Один раз это сработало, а кто придумал – голова. Наверное, тот иноземец, кого Докукины кметы в лесу подобрали.

– Ты кого дураком назвал, купчина?! – взъерепенился Нетудышапка. – Меня, боярина из древнего рода! Я тебе сейчас чучу-то зачебучу!

Он уже стал выбираться из-за стола, чтобы намять бока хозяину дома, вытаскивая из-за пазухи кинжал, который всегда носил с собой. В спор вмешался Иван Вострая Сабля. Он выхватил саблю (очень вострую, конечно) и с размаху хватил ею по столу, перерубив пополам лежавший на нём парчовый кафтан, который по жаркому времени тучный Нетудышапка скинул и не успел ещё приказать слуге убрать его на лавку. К таким спорам Иван был привычен – не единожды доводилось усмирять своих буйных стражников, когда они готовы были сойтись в рукопашной схватке.

– Ша, малята, я сказал, – стальным голосом молвил он, – все сидят и молчат в тряпочку!

Не привыкшие к такому обращению бояре замолкли и ошалело уставились на Вострую Саблю.

– Что, успокоились? – спросил он. – Тогда можно продолжать.

Собрание продолжилось как будто и не прерывалось.

– Есть у меня одна мыслишка, – сказал Филипп, – да только вот не знаю, как на неё посмотрит честное собрание. Да и самоеда неплохо бы спросить – сможет ли?

Все заинтересованно смотрели на Филиппа. Он продолжил:

– Навести порчу на Докуку не удастся. Простомир враз раскусит что почём. А вот если бы хворь какую? Докука ведь стар, если заболеет чем – никто не удивится. За Простомиром сразу не побегут, а со стариком мало ли что может случиться? Иные вон – живут, крепкие как дубы, а там глядь – в три дня сгорают. В одном сомневаюсь – сможет ли наш самоед такую болячку навести – чтобы и выглядела не слишком страшно – ну, вроде простыл слегка – и Докуку скрутила бы похлеще, чем вериги каторжника.

Воцарилась тишина, собрание обдумывало Филиппово предложение. Наконец слово взял Василь Нетудышапка:

– Не бог весть какая придумка, но ничего лучшего на ум нейдёт. Давайте позовём самоеда и спросим – сможет ли?

Тут же отправили слуг за колдуном, а когда он пришёл, рассказали, кто будет его соперником, и задали тот же вопрос. Хитрый Песец подумал, почесал затылок:

– Второго человека сделал, говорите? Сильный шаман, однако, очень сильный. Жил бы в тундре, и правда, был бы выдутана. На простого человека хворь навести просто. Никто и не узнает, что хворь волшебная. Сильный шаман узнает, конечно. Но если его всё время рядом не будет, то можно и попробовать. Почему бы не попробовать?

Все облегчённо вздохнули. Дело, кажется, сдвинулось с мёртвой точки.

– Хотя, конечно, – продолжил Песец, как бы разговаривая сам с собой, – проще будет Докукиных помощников от него забрать. А без них он один ничего не сможет. Один в тундре – неволен. Да и не только в тундре. Один человек – ничего не может. Ни оленей сохранить, ни от чужаков отбиться. Забрать от него самых лучших людей, самых верных помощников – вот он уже и никто. Такие дела, однако…

Собрание опять согласилось. Всем просто надоели долгая говорильня и долгое сидение в душной комнате. Ну сколько же можно болтать, давайте же дело делать, в конце концов!!!

С тем и разошлись по домам, выполнение задуманного с общего молчаливого согласия, возложив на Филиппа: он колдуна нездешнего пригласил, по рукам с ним ударил – ему и руководить всем. В конце концов, в посадники ведь он метит, а не они!