Вячеслав Коротин - Шпага императора

Поделился своими мыслями с полковником и нашёл у него горячую поддержку. Через четверть часа мы оба уже поторапливались в расположение кульневского полка.

– Рад видеть, господа! Чем обязан визиту? – поприветствовал нас генерал.

Я, соблюдая субординацию, не стал открывать рот первым – пусть Родионов обрисует ситуацию.

Чем казак немедленно и озаботился.

Яков Петрович выслушал сообщение с живым интересом и понял, что возникла острая необходимость пообщаться с пленным офицером. Немедленно был отдан приказ доставить Жофрэ пред светлые очи генерала…

– Так что, ваше превосходительство, – не совсем смело, но уверенно доложил унтер-офицер, – полтора часа назад поручик Бужаковский забрали арестованного с гауптвахты по вашему приказу!

Лицо генерала стало медленно багроветь, а глаза явно выискивали в пределах досягаемости какой-нибудь тяжёлый предмет…

– Бужаковского ко мне! Немедля!

Понятно, что поручика уже не найдут – данный шляхтич попытался угадать, где масло на данном «бутерброде». Прогадал, конечно, но сам пока об этом не знает.

А Кульнева, казалось, сейчас разобьёт удар: лицо имело уже совершенно не совместимый с жизнью цвет.

А чего удивляться: он ведь чуть ли не отцом родным каждому своему подчинённому был – и нате вам!

Да уж, почувствовать себя преданным одним из тех, кому верил как себе, – то ещё удовольствие.

В душе шефа гродненских гусар, наверное, ещё теплилась надежда, что это какое-то недоразумение и что с минуты на минуту появится тот самый поручик, но мне было совершенно ясно, что Жофрэ ушёл. Ушёл вместе с тем самым Бужаковским.

О чём и было сообщено генералу минут через десять: поручика нигде найти не могут, пленного тоже.

– Господа, прошу оставить меня, – кивнул нам с Родионовым на выход Кульнев. – Встретимся у графа. Прошу извинить.

Мы с Родионовым немедленно ретировались из штабной избы. Не знаю, о чём думал полковник, но я попытался мысленно заключить с собой пари: что первым придёт в негодность – сабля генерала или имеющаяся в помещении мебель…

Ну и правильно: адреналин повышает уровень глюкозы в крови, и её нужно поскорее сжечь. Физической активностью. Так что лучше пусть Яков Петрович клинком стулья и стол крушит, чем в себе такое пережигает.

Почему мне вспомнилась эта песня?

Ни васильков, ни тополей по дороге не наблюдалось, но дело в принципе: это моя земля, и любой цветочек или сосенка роднее и дороже, чем европейский гомо сапиенс с оружием в руках, топающий по российским василькам и прочему клеверу.

И меня совершенно ни разу не волнует национальность – тех же самых природных французов или немцев в российской армии пруд пруди.

Ладно немцы-французы природные: граф Ламберт, генерал де Сен При…

И несть им числа.

Но они теперь РУССКИЕ. И бьют своих сородичей по крови так, что только брызги летят. Кровавые брызги.

Насколько я помню, сам Бонапарт предложил свою шпагу России, но матушка Екатерина в своё время её не приняла.

Обидно – неплохого генерала в перспективе могла приобрести русская армия.

Короче: дело не в национальности, а в том, что ты делаешь на земле Российской Империи.

Но это лирика, а суровая проза жизни требует поскорее воплотить бушующую во мне ненависть в конкретную засаду для наглецов, марширующих по моей земле. И вряд ли времени имеется много…

…На этом совещании у Витгенштейна я даже вякнуть не посмел – одних генералов присутствовало восемь. Не говоря уже о полковниках. Из обер-офицеров, не считая адъютантов, был один я.

А чуть ли не у каждого из генералов имелось своё особое мнение по поводу планирования дальнейших действий. Одни предлагали немедленно атаковать заслоны, обнаруженные на берегу Истры, другие – предпринять поиск на Полоцк, третьи – отступить к Режице или вообще не дёргаться, а оставаться в Себеже, чтобы при подходе корпуса Штейнгеля, каковой факт ожидался через две-три недели, устроить французам «молот и наковальню»…

Я озвучил свои предложения непосредственно Сиверсу, и тот, когда появилась возможность говорить, донёс их до собравшегося «общества»:

– Капитан Демидов предлагает силами своего отряда заблокировать возможный рейд французов на Режицу.

В общем, мне разрешили. И предоставили ещё с полсотни родионовских казаков в качестве прикрытия и разведки.

Чтобы мы смогли успеть пораньше на Режицкий тракт, Витгенштейн выделил местного – Матвей, наверное, и так бы нас проводил лесными тропами, но ему была обещана за помощь армии та самая строевая лошадь, на которой он указывал путь моему отряду. А это для местного крестьянина целое состояние.