Вячеслав Коротин - Шпага императора

– Так точно, ваше сиятельство.

– Оставьте титулование, не надо терять время на лишние слова в данной ситуации. И прошу извинить меня за вопрос – разумеется, инженерный офицер карту должен знать, это я просто не сразу сообразил. Итак – прошу к столу, сориентируйтесь, и мы вас слушаем.

Ну что же, поехали! Я добросовестно излагал информацию, указывая на карте, где и что происходило, а генералы внимательно слушали и пока не перебивали.

– Добро! – наконец заговорил казачий генерал. – Однако же стоит проверить всё, и поподробнее. Разрешите, ваше высокопревосходительство, мои хлопцы ещё пошукают?

– Думаю, что излишне, Николай Васильевич, – не очень-то и задумываясь, отозвался Багратион, – утром мы в любом случае продолжим марш. Но завесой из двух ваших полков движение, конечно, прикрыть следует.

Вот те раз! Николай Васильевич… Стало быть, не Платов это. Вероятно, кто-нибудь из десятка Иловайских или Грековых.

– А сейчас, – продолжил командующий армией, – прошу, господа, послушать начальника штаба графа Сен-При по поводу выбора пути нашего следования на Смоленск.

Моё присутствие явно становилось излишним, но просто развернуться и уйти я, само собой, не мог. Пришлось напомнить о своём присутствии:

– Прошу прощения, ваше сиятельство! Я могу быть свободен?

– Да, разумеется, – вспомнил о моём существовании князь. – Благодарю вас, капитан, за сведения от всей Второй армии и от себя лично.

– Пётр Иванович! – раздался голос Бороздина. – Господин Демидов заслуживает благодарности не только за это и не только от Второй армии.

Внимание всех присутствующих было немедленно обращено на командира Восьмого корпуса.

– Перед вами тот, – продолжал Михал Михалыч, – кому вся армия России обязана созданием передвижных кухонь, новых штуцерных пуль, пороха, не дающего дым, и многого другого…

Изумлённые взгляды присутствующих немедленно упёрлись в меня.

– Это правда, господин капитан? – Багратион был явно ошарашен.

«Нет, блин! Генерал-лейтенант просто поприкалываться решил!» – очень хотелось ответить мне.

– Его превосходительство несколько преувеличивает мою роль – заслуга не только моя, но в целом – да. Я действительно работал на протяжении двух последних лет над данными вопросами.

В палатке на мгновение повисла просто неописуемая тишина, и даже мухи не пролетело, чтобы её подчеркнуть. Потом Багратион, не говоря ни слова, ринулся ко мне…

А ведь особо крупным мужчиной он не был… Откуда же силища такая? Образно говоря: мои рёбра затрещали, а попросту выражаясь, левый бок взорвался адской болью. В глазах помутилось, и княжеские «Ай, молодец!», «Ай, спасибо!» слышны были уже словно через вату. Я даже и вскрикнуть не смог на протяжении всего того времени, пока генерал тискал меня со всей горячностью своего южного темперамента. Только когда колени стали подгибаться, Пётр Иванович почувствовал некоторую несообразность ситуации.

– Лекаря! Немедленно лекаря сюда!! – проревел князь, и это было последнее, что уловило моё угасающее сознание.

Когда я обрёл способность опять воспринимать окружающую действительность, в первую очередь увидел расплывчатое и незнакомое лицо.

– Как себя чувствуете, голубчик? – голос тоже слышу в первый раз. В глазах постепенно прояснялось, и «наводилась резкость». Петлицы на воротнике незнакомца были волнистыми, значит, лекарь.

Задавать дурацкие вопросы типа «Где я?» или «Что со мной?», разумеется, не стал: понятно, что если прихожу в себя в незнакомом месте и вижу медика, то это наверняка что-то вроде лазарета. А бурное выражение благодарности командующего армией и признательности за придуманные мной «ништяки» не скоро забудешь.

– Уже неплохо, – ответил я доктору, – бок побаливает, правда…

Только сейчас заметил, что лежу голым по пояс. Скосив глаза, увидел здоровенный синячище в месте, куда ударила пуля, а ссадина от неё весьма прилично воспалилась. Да уж! Прогрессор! Антисептики, твою налево!.. Сам первую же рану запустил до такого состояния – помазал разок водочкой и успокоился.

– Что же вы, батенька ко мне сразу не пожаловали? – словно угадав мои мысли, спросил доктор.

– Некогда было, служба, – постарался я замять тему…

Познакомились. Сергей Данилович Касько оказался очень приятным дядькой. Сорок лет, невысокий, не худой, с носом-пуговкой и круглыми глазами в обрамлении практически бесцветных ресниц. Голос у эскулапа был высоковат для его внешности, но это совсем не вызывало какого-то чувства дисгармонии.