Юрий Корчевский - Командир штрафбата

– Ты как?

– Вроде цела. Ты зачем их насмерть побил?

– Сами напрашивались.

– Ой, лишенько! Что же теперь делать?

– Иди в избу.

Василина послушно пошла в дом, с полдороги оглянулась.

Сергей укорил себя: разнежился в тепле, бдительность потерял. Бандиты вошли во двор, явно не таясь, знали, что Василина одна живёт и бояться им нечего. А он не услышал. Поделом! А если бы они сразу в избу вошли и взяли его тёпленького? Представив эту картину, Сергей передёрнул плечами.

Он снял с убитых оружие и подсумки с патронами; у одного был «сидор» – он и его снял. Надо заметать следы, вдруг их не трое, а больше?

Гремя железом, он вошёл в дом и положил трофеи на стол.

– Василина, мне бы одежду.

– Ты что делать собрался? – Она была явно напугана.

– Для начала закопать убитых – не лежать же им здесь.

– Да, я сейчас, я мигом.

У одного из убитых был МР-40, у двоих – немецкие карабины «маузер».

Сергей зарядил трофейными патронами «вальтер» и сунул его в кобуру. Автомат ему пригодится.

Василиса принесла ему его же брюки – постиранные, но не отглаженные. Самое то. А ещё рубашку мужнину и телогрейку. Сапоги у Сергея были свои, в хорошем состоянии.

– Винтовки трофейные оставишь себе? – спросил Сергей.

– На что они мне? Я обращаться с ними не умею.

– Понял. Где у тебя лопата?

– В сарае. Там, где эти… – Василина кивнула на окно.

– Где закопаем? В задах, за огородами?

– Можно и там.

Сергей прошёл в сарай, взял лопату и начал копать за огородами яму. Земля была плотная, но без камней. Когда яма была уже по пояс, подошла Василина с лопатой.

– Давай помогу, тебе нельзя сильно напрягаться.

Вдвоём дело пошло быстрее – Василина копала не хуже его.

Когда углубились метра на полтора, Сергей воткнул лопату в землю.

– Хватит. Надо теперь их сюда тащить.

– Как-то не по-людски, без гробов.

– Ты что, Василина? На фронте солдат, героев не всегда в гробах хоронили, а уж этих подонков… Кабы не твой хутор, я бы их просто в лес оттащил и бросил зверью на поживу.

Вдвоём они перетащили тела и сбросили их в яму. Сергей взялся за лопату.

– Погоди, молитву сочту – всё ж-таки люди.

– Нелюди они – какая им молитва?

Но Сергей тем не менее подождал, пока Василина прочитает молитву. Перекрестилась она по католическому обряду.

Вдвоём они забросали яму землёй. Сергей потоптался на ней, утрамбовывая, сверху положил кусок дёрна с пожухлой травой. Квадраты дёрна он вырезал заранее. Так лучше замаскировать захоронение, иначе свежая земля будет бросаться в глаза.

Рытьё ямы и перетаскивание трупов изрядно его утомили. Но он вернулся в избу, забрал винтовки, немного отошёл от хутора и утопил их в ручье.

Вернувшись в избу, взялся за вещмешок. Там находились немудрящие пожитки: бритва, чистая смена портянок, табак-самосад в кисете.

Сергей уложил в вещмешок подсумки к автомату. Василина наблюдала за ним с тревогой.

– Уходить собрался?

– Да, пора. От меня тебе одни неприятности будут. Если придёт кто, будет спрашивать об убитых – ты ничего не видела и ничего не знаешь. Твёрдо стой на своем.

– Поняла. Когда пойдёшь?

Сергей помедлил, раздумывая. День уже к вечеру клонился. На рытьё ямы, на перетаскивание трупов да на их закапывание ушло много времени.

– Пожалуй, завтра с утра.

Перспектива идти сейчас и ночевать в лесу его вовсе не радовала. Отвык он уже за двадцать дней, что провёл на хуторе, от походной жизни.

– Хорошо, я тебе поснедать успею собрать.

Оставшуюся часть дня Василина провела в хлопотах, у печи. Сергей же разобрал и почистил автомат. Неизвестно, как убитый ухаживал за оружием, – оно могло подвести в нужный момент.

В голову лезли дурные мысли. Как-то будет жить здесь дальше Василина? В непредвиденной ситуации он оказался рядом, выручил. А уйдёт – кто её защитит? Ведь хорошая женщина, добрая и работящая. Кабы не война, жили бы с мужем дружной семьёй, деток бы родила. Сергей вздохнул.

– Ты что? – встрепенулась Василина.

– О тебе думаю. Как ты тут одна будешь? Кто тебя защитит? Полагал, встану на ноги – крыльцо подремонтирую, забор поправлю. Руки мужские в доме всегда нужны.

– Да, нужны. Война закончится – вернёшься? – и зарделась.

– До конца войны дожить ещё надо.

– Вспоминать будешь?

– Как я могу свою спасительницу забыть? Если не случится снова встретиться, век о тебе вспоминать буду.

– А я за тебя молиться буду, чтобы жив остался. Вернёшься – любого приму: без руки, без ноги. Ждать буду.