Артем Рыбаков - Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)

Вспомнив кое-какие вещи, которые ему старалась привить жена, Павел осторожно провел ножом по брикету и стряхнул стружку на хлеб.

– Нормально! – похвалил Всеволод. – А теперь икорочки, а?! Хоть и не по-европейски, но зато вкусно!

Минут десять они ели, обмениваясь ничего не значащими репликами, пока, наконец, Меркулов не сказал:

– Ладно, смотри! Что, я не вижу, как ты на тетрадку, как гимназист на голую женщину, косишься?

Однако заняться изучением документа Павлу не удалось – стоило ему открыть «песенник», как звонко задребезжал звонок.

– Что-то быстро Виктор пришел… – сказал Меркулов и пошел открывать гостю.

«Если судить по тому, как весело они здороваются, то Меркулов и «эксперт в области поэзии» хорошо знакомы. Может, и не друзья, но хорошие приятели – это точно. И Всеволод не боится показать ему секретные бумаги… Хм, неужели Ильин?»

Как оказалось, он не ошибся – вслед за хозяином квартиры в кухню действительно вошел старший майор Ильин, бывший начальником 2-го отдела в 3-м главке и курировавший оперчекистскую работу среди деятелей искусства.

– Добрый вечер, Павел Анатольевич. – Манерами он всегда напоминал Судоплатову профессора-гуманитария или писателя из маститых. Может, от проскальзывавшей иной раз некоторой вальяжности? – Впрочем, на дворе уже ночь, осмелюсь заметить…

– Не причитай, Витя, – усмехнулся Меркулов. – Судя по скорости, с которой ты почил нас своим вниманием, и галстуку, ты явно собирался на какую-нибудь писательскую вечеринку.

– Не писательскую, – отмахнулся эксперт, поправляя упомянутый галстук, повязанный красивым бантом. – Актерскую.

– Что сути дела совершенно не меняет, – лукаво улыбнулся Всеволод. – Богемная пьянка, она пьянка и есть, как ни назови. И от грузчицкой или гулянки ткачей она отличается лишь ассортиментом напитков да исполняемым после третьего стакана репертуаром. Ничего – завтра наверстаешь. А сейчас взгляни-ка опытным глазом на кое-какие вирши. – Восприняв последние слова как сигнал, Судоплатов протянул Ильину тетрадь.

– Всеволод, читать стихи ночью и без коньяка?!

– Будет тебе коньяк, будет. Начни читать пока, а я уж принесу.

– А сам что, уже не способен? Между прочим, Павел Анатольевич, – Ильин с улыбкой повернулся к Судоплатову, – наш начальник сам не чужд изящной словестности. И даже популярен в определенных кругах. Сколько твоих пьес уже поставили, товарищ комиссар госбезопасности?

– Тьфу, трепло ты все-таки Витя! – буркнул Меркулов, заторопившись к выходу из кухни.

Впрочем, Павлу показалось, что заместитель наркома смутился – может, оттого и вышел.

Усевшись на стул верхом, Виктор начал бегло просматривать сборник.

– Хм, кабатчина какая-то… О, а это Есенин! Но тоже, по большому счету, кабатчина. А вот это неплохо! – Страницы он перелистывал настолько быстро, что Павел вначале подумал, что тот вообще не читает!

– И каково твое мнение, Витя? – Шагов Меркулова, обутого в мягкие домашние тапочки они не услышали: Ильин был слишком занят чтением, а Судоплатов – наблюдением за ним. Даже не столько наблюдением, сколько попытками угадать по редким замечаниям и междометиям, что же там в тетради такое.

– А? Винегрет какой-то на злободневные темы!

– А кто писал, сказать можешь? – Замнаркома поставил на стол бутылку армянского конька и три серебряные стопочки.

– Нет, большинство этих творений мне до этого не попадались, если не считать Есенина, конечно.

– Есенин? А что?

с выражением продекламировал Ильин. Чувствовалось, что искусством декламации он владеет.

– Витя, а ты не знаешь случайно, на музыку это кто-нибудь клал? – задумчиво спросил Меркулов.

– Нет. По крайней мере, я песню на эти стихи не слышал. А мелодия у нее какая?

– Вообще-то то, что ты держишь сейчас в руках, именно что сборник песен. Мелодии, к сожалению, наши источники записывать не обучены.

– Действительно, жаль. – Ильин закрыл тетрадь.

– Если вам интересно, то и мелодии можно добыть! – Судоплатов пододвинул к себе песенник.

И хозяин дома, и «искусствовед» с удивлением уставились на него.