Анатолий Дроздов - Самец взъерошенный

– Если не трудно, скажи, чтобы принесли умыться! – попросил он, заметив.

Трудно мне не было. Спустя короткое время Игрр, чистенький, в свежей тунике вышел со мной из харчевни. Одна из вигилов тащила его сумку: Игрр по моему совету собрал вещи. Нам подвели коней. К амфитеатру мы двигались неспешным шагом. Игрр молчал, а я не решалась его тревожить – только поглядывала искоса. За время, что мы не виделись, он изменился – словно повзрослел. Возможно, дело в бороде, которая у него выросла? Совсем короткая, она изменила его. Рядом со мной ехал уже другой мужчина: серьезный, повидавший жизнь. Но, к сожалению, глупый.

У амфитеатра нас встретили.

– Трибуны полны! – сообщила подбежавшая центурион (другая, той я велела не показываться на глаза). Глаза ее блестели. – Пришли свободные от службы преторианцы вместе с трибуном, сенаторы, преторы… Явилась даже принцепс с воспитателем. Лиона уже здесь.

Я едва не застонала. Игрру конец. У меня тлела надежда поговорить с Валерией и отменить поединок, но теперь этого не получится. Важные персоны непременно пожелают посмотреть бой: зря, что ли, шли?

– Все делают ставки! – добавила центурион.

– Почем? – внезапно спросил Игрр.

– Десять к одному против тебя, господин! – смутилась центурион.

Игрр повернулся ко мне.

– У меня в сумке кошель с деньгами. Поставь все!

Он не сказал на кого, но я догадалась. Разумно. Если его убьют, к чему деньги?

– Тебе тоже советую. Разбогатеешь!

Он спрыгнул на землю и двинулся за вигилами. Я подозвала центуриона и вручила ей кошелек Игрра.

– Слышала? На пришлого!

– А ты, трибун?

И тут я удивилась сама себе. Потому что кивнула:

– Пятьдесят золотых!

Центурион убежала, я слезла с седла и отправилась на трибуны. Место мне догадались придержать. Амфитеатр был полон, нолы стояли даже в проходах. Я поприветствовала высоких гостей и села. И тут, как будто только меня и ждали, завыли букцины [42] Букцина – древнеримский духовой инструмент, представляющий собой изогнутый в кольцо металлический рог. Звук зловещий, глухой. . Ворота распахнулись, на арену вышли Игрр, его противница и арбитр. Оставляя на разглаженном песке следы, они приблизились к трибуне принцепса. Арбитр поклонилась, и в этот миг Игрр внезапно выбросил руку вперед:

– Аве, принцепс! Моритурус те салютант! [43] Здравствуй, принцепс! Идущие на смерть приветствуют тебя! ( лат. )

Арбитр от неожиданности подавилась заготовленными словами. Трибуны зашумели. Никто и никогда не слышал такое странное приветствие [44] Вопреки распространенной легенде, гладиаторы не говорили такое на арене. Был единственный случай, когда так приветствовали императора Клавдия. На что тот ответил: «А, может, и нет!» . Принцепс перегнулась через барьер.

– Торопишься умереть, пришлый? – спросила, когда на трибунах стихло.

– Нет! – покрутил головой Игрр. – Не собираюсь.

– Тогда зачем принял вызов?

– Надо отшлепать эту девчонку, – Игрр указал на Лиону. – Вчера она плохо себя вела.

Преторианки, сидевшие на первых рядах, возмущенно завопили. Валерия, встав, показала подчиненным кулак. Те смолкли.

– Мне говорили другое, – воспользовавшись тишиной, продолжила Флавия. – Будто ты ударил ее.

– А что мне оставалось делать? – развел руками Игрр. – Она пришла, пьяная, в харчевню, где я ел, бросила на стол золотой и потребовала ее ублажить. Я вежливо отказался. Тогда она назвала меня лупой и попыталась ударить. Я перехватил ее руку и дал пинка. Я не знал, что в Роме это запрещено.

В этот раз завопили другие зрители. Неудивительно: преторианок в Роме не слишком любят. Я глянула на Лиону: та стояла пунцовая. Наверняка преподнесла матери и сослуживцам другую версию. Нет, Игрр не мул. Двумя словами он настроил амфитеатр против Лионы. Теперь, если она убьет его, получит остракизм. В Роме умеют отравить жизнь.

Лаура, воспитатель Флавии, встала и подняла руку, призывая к молчанию. Амфитеатр затих.

– Тебе не стоило принимать вызов, – сказала Флавия. – Суд тебя бы оправдал.

«Принцепс пришла не любоваться поединком! – озарило меня. – Она хочет спасти Игрра!» Надежда, угасшая в моем сердце, вспыхнула с новой силой.

– Возможно, принцепс, – сказал Игрр. – Но ты забыла, что я обладатель дубового венка. Поступи я, как ты советуешь, и меня ославили бы трусом.

Я едва сдержала возглас. Игрру следовало сказать: «Ну, так назначь суд!» И принцепс отменила бы поединок – есть у нее такое право. Нет, Игрр все же осел. Флавия это тоже поняла.