Анатолий Дроздов - Самец взъерошенный

Напор женщин растянул цепь стражниц, одна из женщин этим воспользовалась и просочилась. После чего повисла у меня на шее.

– Меня зовут Конкордия! – зашептала горячо. – Запомни! Все для тебя сделаю, чего ни попросишь! Будешь как орех в меду. Выбери меня!

Она стала лизать мне щеки. Подскочившие стражи отодрали дерзкую и швырнули обратно в толпу.

– Конкордия! – полетело оттуда. – Запомни!

Я только головой покачал. Мы вступили под арку и прошли коридором. Перед лестницей на арену стояла женщина лет сорока с багряной полосой на тунике.

– Меня зовут Эмилия, – представилась, с любопытством разглядывая меня. – Я трибун когорты вигилов [21] Вигилы – пожарные и одновременно городская стража в Древнем Риме. . Претор поручила доставить тебя и следить, чтобы не обидели дорогой. Этого не случилось?

Я покачал головой.

– Тогда следуй за ней! – Эмилия указала на «штангистку». – Тебя заждались.

– Почему за ней? – насторожился я.

– Твой контракт принадлежит храму, поэтому выводить тебя на арену должен их человек.

«Могли б кого и поприличней найти!» – подумал я, но спорить не стал. Мы со «штангисткой» поднялись по ступенькам и шагнули в распахнутую дверь. При этом «штангистка» пропустила меня вперед.

После полутемного коридора свет ударил меня по глазам. Я зажмурился и вначале услышал шум. Вокруг будто закипал прибой. Тяжелая волна накатилась на скалы и теперь била в них в неукротимой ярости. Я остановился и почти сразу ощутил толчок в спину. «Курва!» – плюнул я и прошел вперед. После чего открыл глаза.

Я стоял посреди засыпанной белым песком арены, а вокруг, начинаясь на высоте в два человеческих роста, тянулись к небу трибуны. Они были заполнены до отказа. Даже на беглый взгляд на меня взирало несколько тысяч глаз, как было ясно, исключительно женских. Вытянув шеи, зрительницы разглядывали диковинку, некоторые даже вскочили с мест.

– Раздень его! – раздалось сверху. Я узнал голос претора.

– Давай! – толкнула в плечо «штангистка».

Я расстегнул пояс и стащил тунику.

– И это! – Она указала на набедренную повязку. – Покупатель должен видеть товар!

«Штангистка» ухмыльнулась, показав щербатый рот. Я пожал плечами. Если они думают меня унизить… У врачей особое отношение к наготе, они видят ее ежедневно и по многу раз. Зажав пояс в руке, я стащил повязку и сунул ее «штангистке».

– Хорошо постирай!

На трибунах засмеялись. «Штангистка» побагровела, но повязку не бросила. Подобрав брошенную мной тунику, скрылась в дверях. Я бросил пояс на песок и поднял руки.

– Всем видно?

На трибунах одобрительно засвистели.

– Покажи что-нибудь! – крикнула претор. Теперь я разглядел ее. Жаба сидела в роскошном кресле под балдахином и, судя по ее роже, упивалась моментом. – Спой что-нибудь или станцуй, как вчера в храме.

На трибунах опять засмеялись. Я подумал и стащил сандалии, бросив их рядом с поясом. Затем отошел к краю арены и поднял руку.

– Вольные упражнения! – крикнул, подражая голосу диктора. – На арене – мастер спорта Игорь Овсянников!

Бежать по песку было труднее, чем по гимнастическому ковру, но я не зря размялся с утра. Песок из-под босых подошв летел назад и в стороны. Акробатическую связку я не делал давно, но почему-то был уверен: тело вспомнит! Ощутив, что разогнался достаточно, я прыгнул и приземлился на руки. Есть кульбит! Второй… Стойка на руках, «угол», шпагат… Снова разбежавшись, я взлетел в воздух, закручивая пируэт, и, перевернувшись через голову, приземлился на ноги. Не двойное, но все ж сальто, да еще с пируэтом. Вот вам! Я победно вскинул руки. Трибуны взорвались овацией. Женщины, вскочив, изо всех сил били в ладоши. Я опустил руки, поклонился и злорадно заметил, как сморщилось лицо претора. Овации стихли.

– Что еще можешь? – продолжила Клавдия. – Кроме, как трясти фаллосом?

На трибунах захихикали. Я спокойно подождал, пока они успокоятся.

– Ты знаешь, что я медикус! – сказал, когда наступила тишина.

– Откуда? – картинно развела руками претор. – Кто может это подтвердить?

– Я! – вскочила женщина в первом ряду, и я с радостью узнал Виталию. Пришла… – Я, Виталия Руф, старший декурион «диких кошек» свидетельствую: Игрр говорит правду. Когда мы везли пришлых в Рому, он спас мою «кошку». Стрела сармы пробила ей грудь и застряла внутри. В таких случаях воины умирают: при попытке извлечь стрелу наконечник остается в теле. Игрр сумел достать стрелу, и Ниоба выжила. У меня самой левый глаз не видел, его закрывала кожа, приросшая после ранения. Игрр убрал ее и – вот! – Виталия повернулась кругом, демонстрируя свое лицо. – Здесь многие меня знают и могут подтвердить.