Анатолий Дроздов - Самец взъерошенный

– Больше не будешь? – спросила жалобно.

– Мамой клянусь! – чистосердечно заверил я.

Она кивнула, мы помирились, а ночью парафировали соглашение. С чувством глубокого взаимного удовлетворения. За всем этим я не заметил, как миновали большую часть пути. Заросшую тропу сменила накатанная дорога, а еще через день вдали замаячили стены и башни. Турма разом оживилась.

– Это Рома? – спросил я Виталию.

– Тара, – покачала она головой. – Но Рома неподалеку.

В город мы въехали до полудня. Парни ради такого случая взгромоздились в седла – сверху видней. Мы крутили головами, разглядывая крытые черепицей дома с внутренними двориками, мощеные улицы, фонтаны и местных жителей. Симпатичный городок! Но внезапно я испытал шок. По улицам наравне с привычными женщинами бродили сармы! Такие же мохнатые, с хвостами до земли. Женщины одеты в свободные длинные платья до пят, мужчины – в туники и сандалии, с плащами через плечо.

– Кто это? – спросил я Виталию.

– Нолы, – ответила она и отвернулась.

С таким же успехом она могла сказать: «к’ханги!» «Нолы» мне ничего не говорило. Не успел я уточнить, как одна из мохнатых вдруг завопила и ринулась к нам. От неожиданности девочки растерялись и не сумели ей воспрепятствовать. Мохнатая, проскользнув между крупами коней, вцепилась мне в ногу. Я струхнул, ожидая, что она укусит, но нола стала ногу лизать. «Кошки», опомнившись, оттеснили ее на обочину и в сердцах перетянули по спине плетками. Нола жалобно вскрикнула и осталась стоять, провожая нас взглядом.

– Что это с ней? – спросил я, придя в себя.

– Дни… – процедила Виталия.

Какие «дни»? Я собирался это спросить, но, глянув в лицо Виталии, не решился. Турма проследовала на постоялый двор. Лошадей назначенные «кошки» погнали в конюшни, мы разместились по комнатам, после чего спустились к обеду. Еду подавали женщины, одновременно похожие и не похожие на уже виденных нол. Фигуры и лица вполне человеческие, но черты грубые, а на щеках – заметный пушок.

– А эти кто? – шепнул я Лоле, не решившись беспокоить Виталию.

– Кварты! – таким же шепотом сообщила она.

Разъяснила, называется…

Турма пообедала, после чего я отозвал парней и предложил сходить на базар. Удобный повод, чтобы осмотреться. Да и нужно. Наши туники пообтрепались, сандалии поизносились, и вообще человек должен иметь запасную одежду. Нельзя же в одной и той же постоянно!

– В Роме вам выдадут новую! – заявила Виталия, после того как я изложил просьбу.

– Не хотим приезжать оборванцами! – возра зил я. – Деньги есть. Смотри!

Я отцепил трофейный кошель и высыпал монеты на стол. Глаза у Виталии и ее спутниц стали круглыми.

– Это много? – спросил я, заметив.

– Очень! – ответила она. – Мое жалованье за год, даже больше.

– На одежду хватит?

– Вот за эту, – сказала Виталия, ткнув пальцем в золотую монету, – вас оденут с головы до ног. Только не ходи с такими деньгами по рынку! Тара – приграничный город, народ здесь разный. Могут ограбить!

– Пусть попробуют! – хмыкнул я. – Я же с парнями!

– Ткнут украдкой ножом в спину – и все! – не отстала Виталия. – Не спорь! Возьми пару монет, кошель оставь дежурным. А я с девочками сопровожу вас.

По всему было видно, что ей не хочется отпускать нас одних, и я не стал спорить.

– Как хочешь! – пожал плечами.

На рынок двинулись двумя декуриями. Девчонки тоже захотели шопинга. Как объяснила Виталия, Тара – обычный городок, ничем, кроме близости к границе, не примечательный. Даже мрамора здесь почти не встретишь – сплошной кирпич. А вот торг здесь хороший – все дешевле, чем в Роме. Я шел, разглядывая окрестности. Своеобразное зрелище! Дома выходят на улицы глухими стенами, видны только крыши и двери – тяжелые и окованные металлом. Дым струится из отверстий в черепице – печных труб нет. Пахнет свежеиспеченным хлебом и жареным мясом. На стенах – многочисленные надписи. Я присмотрелся – реклама! И здесь эта зараза! Одни надписи приглашали посетить лавки, бани и парикмахерские. Другие звали голосовать за Попею, мудрую и щедрую. «Лучшего эдила [9] Эдил – выборная должность в Древнем Риме, градоначальник. для Тары не найти!» Ниже от руки было торопливо приписано: «Сучка – эта ваша Попея! Все знают, что спит с нолами!» Следующая надпись приглашала в лавку Эмилии, где «всегда есть свежая форель и другая рыба». Ниже прыгающие буквы: «Тухлятина у нее, а не форель! Попробуете, с латрины [10] Латрина – отхожее место. не слезете! Свежая рыба только у Глаты!» М-да, конкуренция!