Валери Фрост - История классической попаданки. Летящей походкой

Наконец сообразив, чего от нее хотят, блондинка повернулась к Ане. Задумалась и выдала:

– У мамы попрошу!

Аня закатила глаза:

– Отлично, в обед и попросим.

А тем временем действо началось: на сцене оказалась самая настоящая лошадь, тянувшая за собой плуг из папье-маше, за плугом шла девушка, то ли от непосильной работы, то ли от жары постоянно вытиравшая лоб. Аня оторопела.

Дальше – больше: появился некто с кнутом и начал нещадно хлестать девушку, приговаривая: «Работай лучше – заслужишь больше!» Анне Александровне насилие над трудовым классом не понравилось:

– Стоп! Что это?

– Рабыня Золушка, – ответствовал художественный руководитель.

– Мать моя женщина! Это я образно вчера сказала – рабыня. Вот черт!

Через полчаса после пересказа истории и уточнения деталей действие первое стартовало: мечущаяся крошка Золушка бегала от чайников и поварешек к злым сестрам и мачехе, терла полы и ночь напролет шила бальные наряды. По настоятельным просьбам труппы Ане пришлось несколько раз подряд продекламировать стихотворную приказку-монолог злой мачехи с раздачей указаний бедной Золушке.

Когда дошли до сцены превращения тыквы в карету, остановились и стали обсуждать декорации.

– А нельзя ли применить немного магии, чтобы создать иллюзию превращения, а уж потом предоставить зрителю настоящую карету? – спросила амагичная девушка.

Абсолютно все осуждающе уставились на Аню. Ситуацию объяснила Соль:

– Магия иллюзий требует очень больших затрат энергии, а это соответственно очень дорого.

Аня понимающе закивала, в ее мире любое «волшебство преображения» сводилось на нет при отсутствии финансирования.

– Вы можете легко исправить эту ситуацию, – слишком близко прозвучал голос капитана, Аня едва сдержалась. Кастор сидел через один ряд, прямо за спинами леди. Порыв сдержать удалось, но не биение сердца: в ушах зазвенело, грудь сдавило, перед глазами заплясали цветные кляксы, ноги онемели. – Ваша серьга, леди… Она поможет.

Трезвый расчет – вот что приведет Анины мысли в порядок.

– Господин Пэйон, взгляните на это. – Аня протянула снятую серьгу молодому человеку. – Вы найдете мага, который сделает вам иллюзию?

– Я знаю такого! – вмешалась Сольвейг, – он и денег не возьмет.

Глаза девушки горели жертвенным огнем, Сольвейг от осознания собственной гениальности ерзала на скамье и никак не могла усидеть на месте.

– Я попрошу Нардо, он с удовольствием поможет.

– Вот и отлично. – Блондин вернул серьгу с благодарственным кивком. – Продолжаем.

Анна Александровна развернулась, чтобы вернуться на свое место, но натолкнулась на лукавый взгляд капитана: живот скрутило так сильно, что цветные кляксы поплыли перед глазами и заполнили все пространство, превращаясь в сплошное цветное месиво, в горле пересохло, воздуха стало не хватать.

Застегивая серьгу, Аня специально очень сильно придавила мочку уха. Боль подействовала отрезвляюще, и на скамью присела уже полностью овладевшая собой Снежная королева.

Представление продолжалось, и все было хорошо до момента потери туфельки.

– А почему бы, дорогой вы наш творец, не вовлечь в спектакль зрителей?

Пэйон нахмурил брови, вызвав вздох умиления у Сольвейг.

– А давайте Золушка, убегая от принца, потеряет туфельку вот на этих ступенях. – Аня мелкими шажками стала подниматься на сцену по приставленной лестнице как раз напротив прохода между рядами. – Вот тут они расстаются, потому что уже бьет полночь, вот сюда Золушка бежит, спускается на несколько ступенек и теряет туфельку, затем убегает в зал. Принц же останавливается тут, у края сцены, и горюет с туфелькой в руках, почти опустившись на колени. Думаю, у первых рядов.

Конечно же в классические каноны театрализованных представлений Средневековья не входило вовлечение зрителей в действие, никто никогда ничего похожего не делал. Посему после предложения Ани в воздух не полетели головные уборы и троекратное «ура», лишь пение птиц разрезало тишину. А потом внезапно заговорили все и одновременно:

– Это чудесно!

– Это провокационно!

– Это невозможно!

И еще посыпалось очень-очень много эпитетов.

– Сольвейг, вы обязательно должны к юбилею вашей матушки сделать нам головные уборы из крашеных страусовых перьев. Не пора ли собираться?

Нельзя прерывать мыслительный процесс и трудовую деятельность. Как только Аня перестала думать о деле, мысли беззастенчиво вернулись к капитанским поцелуям.