Анатолий Логинов - Путь лекаря

– В реактор?! – спросил подошедший Марк.

– Туда, – утвердительно кивнул Олег и начал расстегивать шлем.

– Думаешь, всё?

– Конечно, третий в одиночку за нами не погонится, – ответил, сняв шлем, Олег. В этот момент до них донеслась команда отбоя.

– Что я говорил? – сказал Олег, распуская завязки доспеха.

– А что ты говорил? – поинтересовался Трор. – Что имперцы нам на один зуб?

– Примерно, – улыбнулся Гордеев. – Трудные задачи мы решаем сразу, а невозможные требуют чуть больше времени.

– Хорошо сказал, – осклабился Трор. – Девиз твоего рода?

– Что-то вроде того, – ушел от ответа Гордеев.

– И все в роду были такими сильными магами? – спросил уже Марк.

– Да я и сам не знал, что маг, пока в Новороманию не попал, – отбился Олег. – И вообще пошли оружие складывать, нас уже зовут. А наш капитан настоящий гений – как он ловко втиснулся между двумя имперцами, что они обстреляли сами себя. Ладно мы, люди сухопутные, но даже имперские моряки не смогли понять, в чем дело. – Он усмехнулся, припомнив мельком увиденную морду врага с торжествующим оскалом, мгновенно сменившимся испугом.

Вечером, осмотрев раненых и поужинав, Гордеев оказался на палубе почти в полном одиночестве, если не считать стоящих на вахте и занимающихся своим делом матросов. На корабле царила тишина, прерываемая только плеском забортной воды и редкими командами вахтенного начальника. Олег некоторое время бездумно любовался звездным небом, отдыхая. Кто-то из матросов запел грустноватую песенку:

Олег прислушался к пению и подумал, что эти слова как нельзя лучше характеризуют его нынешнее положение. «Черт побери, как же получилось, что я застрял в этом мире надолго? И почему вдруг я оказался в столь высоких сферах? Этот артефакт, забросивший меня сюда, смог сделать меня магом, или такие способности просто дремали в нашем мире за невостребованностью?» Ветер обдувал разгоряченное лицо, слова песни будоражили и заставляли задуматься. А матрос пел:

Олег просидел до самой смены вахты, осмысливая произошедшее и пытаясь понять скрытые пружины событий. «Неужели я тоже черный вестник, – неожиданно пришла в голову Гордеева мысль. – Друзья вынуждены бежать вместе со мной, две женщины после встречи со мной погибли, не рожденное дитя. Если подумать, то достижения мои какие-то… некнижные. В прочитанных книгах все попавшие в другой мир становятся по меньшей мере графами, властелинами трех и более замков, сыновьями могущественных оркских вождей, а то и вообще принцами и даже императорами. Ну, на крайний случай миллионерами или советниками товарища Сталина. А я? Советником так и не стал, максимум получил те же знания, что и на четвертом-пятом курсах мединститута, семью потерял и даже отомстить пока не знаю кому. Прямо хоть плачь, а придется идти спать, вахта уже сменилась. Над всем остальным я подумаю завтра».

А назавтра стало не до размышлений. Барометр резко упал сразу после завтрака. Спустившийся в каюту Вулф заметил, что ветер усиливается. Заглянувший вслед за ним боцман подтвердил, что свежеет и посоветовал принайтовать (увидев обалделые глаза пассажиров, он тут же перевел – привязать покрепче) или убрать в рундуки все лежащие вещи. Олег, прибравшись, решил посмотреть, что творится на море, и вышел на палубу, стараясь держаться ровно, так как качка усиливалась.

По небу с огромной скоростью неслись тяжелые черные облака. Первый удар огромной волны потряс корабль. Стемнело, а ветер усилился настолько, что сбивал с ног. Олег ухватился за ванты, потом подбежавший матрос помог ему зацепиться страховочным концом. Волосы на голове Олега заискрились и встали дыбом, а на концах рей и мачт появились холодные голубоватые огни. Удар! Огромная ветвистая молния ударила прямо в воду совсем рядом с «Бореем». Все выше поднимающиеся белыми гребнями горы волны, неожиданно сломившись, падали с размаху и били в борт и палубу корабля, рассыпаясь пенистыми струями, обдавая вцепившегося в снасти Олега едкой соленой водой. Буйство стихии привлекало и пугало одновременно. Однако досмотреть зрелище Гордееву не дал неведомо откуда возникший боцман, заставивший спуститься вниз. Оба они при этом обменялись выражениями, весьма далекими от используемых в Сенате.