Михаил Тырин - Самоволка

Он вдруг обернулся и нацелил взгляд наверх, туда, где неподвижно стоял Степан с веревкой.

Взгляд был нехороший. Степан поспешно отвернулся, стараясь выглядеть равнодушным. Мол, ваши грузы – ваши проблемы, мне неинтересно.

Идти по ледяной равнине оказалось и впрямь гораздо легче. Лыжи отлично скользили, ноги не проваливались. Правда, здесь был ветер, который выстуживал спину. Но, слава богу, он дул не в лицо.

По капюшону начала стучать снежная крошка, прозрачный воздух заметно помутнел.

– Шевелитесь, бараны! – кричал Расул. – Не хватало только в пурге застрять под ночь!

Потом случилось еще одно маленькое происшествие – кто-то из «бурлаков» по неловкости оборвал ремень, которым тянул «сани». Это стоило ему пары внушительных зуботычин от Расула. И десяти минут времени, потерянного группой.

Это событие Степан смог пропустить уже мимо сердца, а не через сердце. В нем сейчас жила мысль, что он здесь – глупенький новичок. И случись что, ему простят, отнесутся со снисхождением.

Снежок по-прежнему тихо шел, закрывая окрестности мутным покрывалом, однако ветер не усиливался – стало быть, обещанная пурга не грозила. Но небо темнело, приближалась ночь.

По каравану вдруг пронесся оживленный говор, и по отдельным выкрикам Степан понял – пришли к месту ночевки. Впереди смутно виднелось некое сооружение, впрочем, на уютную гостиницу оно мало походило. Просто какая-то развалина, присыпанная снегом.

– Не расслабляться! – прокричал Расул. – Прибавить ходу! Готовьтесь дрова носить!

Наконец пришли. Действительно – развалина, без крыши, почти без стен. Степан горестно вздохнул – он рассчитывал на более основательное убежище.

Но немедленно появились две саперные лопатки, и попутчики принялись ковырять снег у подножия стены.

По всему выходило, что место для всех знакомое. И не впервые тут организуется ночлег.

– Чего стоим! – командовал Расул. – Все, кто свободен, – за дровами.

Несколько мужиков бросили упряжки и скрылись в снежной пелене. Степану не хотелось быть пустым балластом, поэтому он устремился за ними.

Оказалось, посреди ледяной равнины есть островок, заросший деревьями. Недалеко, всего метрах в трехстах.

Сухих веток тут хватало. Попутчики достали веревки, длинные ножи вроде мачете, принялись рубить ветки и делать вязанки. Степану оставалось только таскать эти вязанки к развалине, там их забирали и затаскивали внутрь – в узкий коридор, выкопанный в снегу.

Как-то получилось, что последнюю вязанку Степан тащил один – все «лесорубы» закончили дело и ушли в укрытие.

Он подошел к снежному проходу у стены, бросил нарубленные ветки на снег и остановился – хотелось отдышаться.

Оказалось, возле входа в убежище его ждал Расул.

– Тихо! – сказал он. – Слышишь?

Степан прислушался. И действительно, где-то далеко слышалось непонятное «И-и-и-и-и».

– Паровозы гудят, – сказал Расул. – Осталось идти всего ничего. Держись, боец, скоро отдохнем.

– Держусь, куда ж деваться…

– Ну, пошли греться.

Прорубленный в снегу ход вел в подвал. Там были все четыре стены и крыша. И даже простенькая печка с трубой. В ней уже вовсю горел огонь, было тепло.

Дверь имелась вполне основательная, хоть и кустарная. Даже тряпками обили по периметру для уплотнения. Нет, это место точно не случайное.

Степан просто сполз по стенке. Он поспешно расстегнул куртку, открывая тело для печного жара.

– Не спать! – рассмеялся Расул. – Еще ужин будет.

В печке трещал огонь, в котелке грелась каша, в которую щедро добавляли мясо из консервных банок. В маленьком подвальном помещении стоял сводящий с ума запах еды.

Было тесно и шумно, все гомонили, смеялись. Степан понимал – люди праздновали день, который они пережили. День-подвиг. Правда, про погибших товарищей не вспоминали, ну что ж… На похоронах после третьей рюмки зачастую шутят и смеются – жизнь-то продолжается.

Появилась литровая бутылка водки без этикетки.

– Пей. – Расул протянул бутылку Степану.

– Да не стоит.

– Пей, говорю. Мороз из тебя сегодня полжизни вытянул, а теперь согреешься. Все пьют.

Степан подставил свою кружку с ручкой-карабином. Пойло было мерзким – не водка, а скорее слегка разбавленный спирт. Первый же глоток чуть не вылетел обратно.

Но действительно, под кожей растеклось долгожданное тепло. Потом раздали кашу, и снова Расул протянул бутылку.

– Пей, так надо.

– Да хватит, думаю…