Михаил Тырин - Самоволка

– Ко мне! Быстро!

Степан неловко перескочил через дергающихся в агонии гвардейцев. Сангр схватил его за шиворот и с силой пригнул к земле, словно хотел сломать пополам.

– Бежать!

Степан быстро перебирал ногами, скрючившись, с трудом удерживая равновесие, а вокруг трещали выстрелы. От дыма першило в горле, резало глаза. Сангр держал его крепко и ни на секунду не давал разогнуться.

В дыму показалась шершавая, облупленная стена забора. Сангр схватил Степана за пояс и за шиворот, словно борец, и с натужным стоном закинул его на кромку ограждения.

– Брат дал ракету, – прохрипел он. – Уходи.

Изо рта у него вдруг вывалился шматок густой темной крови. Сангр упал на колени, затем повалился лицом вниз.

Степан успел заметить, что вся его спина представляет собой кровавое месиво.

Но сангр снова поднял голову и направил на Степана угасающий взгляд.

– Уходи! – беззвучно прошептали его губы.

Степан упал с другой стороны забора, и каменная стена словно отрезала ожесточенную схватку, кипящую во дворе.

Какое-то время он метался в разные стороны, не понимая, где находится. Наконец добрался до угла забора, увидел знакомый дом с башенкой.

Улица была совершенно пуста. Звуки стрельбы разогнали всех местных по домам. Степан сбросил неудобную накидку и побежал прямо посередине улицы, никто ему не мешал.

Бежать было тяжело и больно, последствия побоев напоминали о себе. А городок все никак не кончался. Ветхие заборы, невзрачные домишки тянулись бесконечной лентой.

Стрельба за спиной как-то быстро заглохла – вероятно, сангры организованно отступили, сделав свое дело. Те, что остались живы, конечно…

Наконец вокруг остались только камни и деревья. Степан, хромая на обе ноги и задыхаясь, упал на четвереньки возле странной фигуры, сложенной из булыжников и бревен. Что-то вроде обелиска, а может, просто своеобразный путевой знак.

Здесь пересекались главная дорога и неприметная лесная стежка, накатанная обозами лесорубов. То самое условленное место.

Ветер шумел в кронах, солнце то меркло, то снова заливало окрестности желтым горячим светом, выходя из-за быстро бегущих облаков.

Где-то в лесу раскатилось эхо от нескольких выстрелов. Потом заржала лошадь. Степан разволновался – никакой стрельбы на этом этапе не предполагалось. Разве только у Бориса что-то пошло не так.

Запряженная двумя взмыленными лошадьми повозка вылетела из чащи с грохотом и треском. Чуть позади мчались на своих лохматых животных двое сангров – Степан и не предполагал, что карраунов можно разогнать до такой скорости.

– Степа, быстро! – заорал Борис, натягивая вожжи.

Степан заскочил практически на ходу. В повозке сидели два сангра. Один – весь в крови, с перемотанной головой и рукой. Оба целились из своих диковинных ружей куда-то назад, в густую чащу.

И еще один человек лежал в ногах – в изодранном мундире из бордового бархата, со связанными руками и мешком на голове. Он скрючился, как зародыш, и крупно дрожал.

Повозка рванула вперед.

– Борис, все нормально?

– Ни черта не нормально! У нас на хвосте целая рота.

– Боря, извини, я не вовремя дал сигнал. Меня взяли на подходе…

– Молчи, знаю уже. Возьми карабин и разуй глаза пошире. Стреляй по всему, что шевелится, Степа!

В тот же момент оба сангра открыли огонь из повозки, а вслед за ними начали стрелять и всадники. Степан взял карабин покрепче, уперся ногами, но это мало помогло – от дикой тряски перед глазами все плыло.

– Стреляй, Степа!

– Я ничего не вижу!

– Никто не видит. Все равно стреляй.

Степан прижался щекой к прикладу и разрядил магазин в трясущуюся перед глазами листву, так и не увидев ни одного врага.

Вдруг стало светлее – дорога вынырнула из-под крон и пошла вдоль кромки леса по пологому склону.

Через полминуты Степан понял, что поторопился тратить боезапас. Он увидел, как из леса один за другим вылетают всадники. Их было сначала десять, потом двадцать, а потом он потерял счет.

Щелкали одиночные выстрелы, кружился дым, звенели возбужденные голоса, храпели лошади. Сангры снова открыли огонь. Каким-то чудом им удавалось попадать – Степан видел, как гвардейцы слетают с лошадей и кувыркаются в дорожной пыли.

– Боря, патроны!

– Держи! Стреляй, не жалей, патронов много!

Слышались какие-то короткие мелодичные звуки: фьють! вшить! Сначала казалось, это доносятся голоса лесных птиц. Но вдруг Степан понял – это свистят пули!