Константин Радов - Миноносец. ГРУ Петра Великого

Капитан не заставил себя ждать. Через недолгое время мы все вместе, в сопровождении преображенских бомбардиров, вломились в населенные многочисленной прислугой подвальные каморки дворца Потоцких. Прибежавший на шум немец-мажордом вначале пытался возражать, но поневоле смирился с вторжением и безропотно отпирал все двери, какие прикажут.

– А тут что? Ну-ка отвори!

– Айнц минуте, майне херрен… – Теребя дрожащими руками связку ключей, старик никак не мог найти подходящий.

– Капрал! Ломай, я отвечаю!

– Панове, здесь просто кладовая… – Кто-то из холуев сунулся было выручать начальство.

– Брысь!

Замок повис на изувеченных петлях, из тьмы дохнуло плесенью. Тусклый свет масляного фитиля выхватил рогожные кули, темные от времени бочки, ломаную мебель, еще какой-то хлам…

– Что в бочках?

– Херр генераль, их вайс нихт…

– Откройте.

Обруч слетел под обухом, клепки расселись – и в щели хлынули темные струйки. Слава богу, лампу держал бывалый артиллерист: будь на его месте человек более пугливый, мог бы уронить…

– Порох…

– Андрей Иваныч, распоряжайся.

– Да, господин генерал. Капитан-поручик, поставь караулы у всех дверей. Никого не выпускать…

Молодец – ни секунды замешательства. Бровью не повел, когда ему подарили дело, способное составить счастье и обеспечить карьеру всякого, кто мечтает о высших чинах. Или погубить навеки, если оное дело провалишь. Можно бы себе оставить, начать командовать… Нет. Не хочу. Во-первых, на всякое ремесло нужен мастер. Ушаков, хоть и записан в Преображенском полку, давно употребляется государем преимущественно для тайных дел. В розыске мне с ним тягаться – примерно как ему со мною на поле боя. К тому же я брезглив. Допрашивая захваченного «языка», стесняться в средствах не стану: он сам дал мне это право, взявши в руки оружие. Но дворцовая челядь – мирные и в большинстве верные люди. Вероятно, среди них только один изменник, пытать же придется многих. Пачкать сею мерзостью свою честь даже по государственной необходимости не желаю. Да и без нужды: мечтающих посвятить свои дни подобному занятию всегда больше, нежели вакансий по этой части.

К тому же совсем не исключено, что бочки с порохом стоят здесь со времен пана Юзефа, с тех самых пор, когда Потоцкие начинали свою приватную войну, – а никакого заговора нет вовсе. И все ж государю доложить надо.

Я направил было стопы к обывательскому дому возле ратуши, где квартировал царь (жить во дворце он отказался, не любя обширных помещений), но меня догнал запыхавшийся Алексеев. Капитан-поручик дрожал, как в лихорадке; хладный пот струился по лбу.

– Фи… фи… – сведенные судорогой челюсти не слушались, – …тиль нашли. Тот, пропавший. За бочками, весь моток… Спасите, Александр Иванович, век за вас Бога молить…

Можно представить, какая картина развертывалась перед внутренним взором несчастного: вот он поджигает фейерверк, вспыхивают геральдические фигуры, и никто не видит, как огненная струйка ответвляется и бежит по незаметной, проложенной предательской рукою, нити. Поди, разгляди под снегом! Двадцать пудов пороха, лежащих в подвале прямо под балконом, где будут наслаждаться зрелищем оба монарха со всею свитой… Господи помилуй! И я бы там тоже стоял…

– Ладно. Докладывай государю сам. Пощадит или нет – на все его царская воля.

Оскальзываясь и спотыкаясь от привалившего счастья, капитан-поручик рванулся вперед. Бегом, пока никто не опередил! Иначе… Петр Алексеевич не трус, однако угрозы своему августейшему здравию принимает ну очень близко к сердцу! Любой, кто окажется виновен – хоть глупостью или беспечностью, – сто раз пожалеет, что на свет родился.

Дальнейшее прошло мимо меня. Кого-то замучили – но были то действительные виновники или нет, Бог знает. Думаю, настоящие враги держали ушки на макушке и ускользнули, смешавшись с адовою толпой гайдуков, слуг и загоновой шляхты, привезенной поляками в Станиславов. Когда Август со своим двором отъехал, розыск потерял всякий смысл. Царь простудился напоследок и задержался в городке еще на неделю. Кстати, Ушаков с Алексеевым, излагая государю дело, не сочли нужным упомянуть о моем участии – ладно, невелика потеря. Карьеру нужно делать на поле брани, а не в дворцовых закоулках. Да и других забот, насущных и безотлагательных, имелось с лихвою. Провиант и амуниция, заводы и мастерские, рекрутские наборы и офицерское производство… Помимо Петра ничто не решалось: увы, большинство вельмож были скорей холопами его, нежели соратниками. Добиться от них нужной резолюции – семь потов сойдет. Как раз в эти дни случилась у меня первая стычка с канцлером, определившая отношения с ним на будущее.