Константин Радов - Миноносец. ГРУ Петра Великого

Полковник Вюрц с полуэскадроном конных егерей ускакал на север и через неделю тайно, под покровом ночи, вернулся в Богородицк с высоким юношей в раззолоченном мундире. Незнакомец совсем не говорил по-русски, а немногочисленные разумеющие немецкую речь свидетели утверждали, что полковник обращается к нему с подобострастием, титулуя то ли светлостью, то ли вовсе высочеством. Молодой человек о чем-то долго беседовал с нарочно для него приехавшим из Таванского городка генералом и на другой день отбыл так же загадочно, как появился. Солдатская молва единодушно приговорила, что приезжал сын или брат римского кесаря толковать о совместной войне против басурман. Самые смелые офицеры даже спрашивали, правда ли это; генерал решительно отвечал, что неправда. И вообще не их ума дело.

Через несколько дней турки обнаружили, что паша неверных, воротившийся из главной крепости пашалыка на переговоры о границе, во всем оправдывает свое прозвание, несомненно происходящее от имени злого духа: совсем перестал соглашаться на уступки, держится с бесцеремонной наглостью и явно стремится возобновить войну. Шпионы из бывших мазепинцев сообщили Сулейману о таинственном госте, а один даже сумел за большие деньги раздобыть предполагаемый план совместных действий царских и императорских войск, на случай, если союзный договор будет подписан. Сей документ ясно доказывал, что две христианских державы еще не пришли к соглашению о разделе турецких владений, но деятельно обсуждают этот вопрос. Дары, поднесенные прежнему послу гяуров, жирному низкорослому еврею, возымели действие: тот по секрету поведал, что влиятельные люди при дворе падишаха христиан желают конечной погибели Порты, другие же стремятся к миру. Если военная партия успеет договориться с римским императором, ничего исправить будет нельзя.

Ясно понимая опасность, грозящую правоверным, турецкий посол не стал спорить из-за клочка выжженной солнцем степи, и согласился провести границу по реке Берде. Последние нерешенные пункты, о мореплавании и торговле, договорились обсудить отдельно после заключения мира.

– Поздравляю, Александр Иванович! Не ожидал, что турки дадут себя обвести такой простой уловкой!

– Это вы их напугали, Петр Павлович! Про заговор злых русских пашей замечательно правдоподобно рассказывали! Между нами, не хотел бы я оказаться на месте Сулеймана. Союз России со Священной Римской империей – это действительно угроза! Она им долго будет ночным кошмаром.

Как выяснилось, нехитрая мистификация возымела успех только благодаря совпадению. Немногим раньше имперцы, встревоженные вмешательством Порты в польские дела, возвысили голос и заговорили в Константинополе языком, в коем слышался лязг оружия – впервые за многие годы. На этом фоне наше балаганное действо показалось убедительным.

Полоска азовского берега сама по себе большой ценности не имела, однако протяженность линии сокращала заметно. Не Перекоп, конечно, но сто пятьдесят верст от днепровского берега до моря – не так уж много, можно плотно закрыть ландмилицией и казаками. Главные силы нашей иррегулярной кавалерии опирались на Северский Донец: глубина расположения конных резервов, соразмерная ширине фрунта, позволяла сделать оборону устойчивой.

На Правобережье, в треугольнике между Днепром и Бугом, государь приказал устроить пять новых казачьих полков. Только не гетманских: Скоропадский не зря опасался! Полки по образу слободских подчинили напрямую киевскому губернатору, и вся старшина была слободская, она внушала больше доверия. Простых же казаков принимали отовсюду, даже из Польши. Думали, не перевести ли туда слобожан сразу половину – в тылу Богородицкой линии много не требовалось – но решили не спешить, опасаясь недовольства. Переселяли постепенно и по выбору.

Я получил чин вице-губернатора и полновластно распоряжался в порученных мне провинциях, впрочем, население их почти исчерпывалось гарнизонами, только при Богородицкой крепости вырос небольшой посад. Мечта о сотнях тысяч земледельцев в черноземных степях не спешила исполняться. Русские законы и способы податного обложения были сему главной причиной.

Ладно еще, в ландмилицию дозволялось брать любых подходящих людей, с зачетом в рекруты. Этим мои полковники широко пользовались. Однако не всем суждено быть воинами, а простой поселянин не вправе законным образом поменять место жительства.

Мытарей ни в одной стране не любят. Люди малоприятные. Но такой тупой и ленивой сволочи, как в России, больше не найти. Плательщик должен сидеть пожизненно и наследственно на одном месте, иначе они подати собрать не умеют. На что велика власть помещика над крепостными – самовольно перевести их в другое имение нельзя. Нужно позволение губернатора, а для вывоза в соседнюю губернию – езжай хлопотать в Петербург! Нет другого государства, которое бы так нуждалось в перемещении огромных масс населения на свободные земли, и ни одно не строит этому движению препятствий столь неперелазных! Был хаос, ослабела Москва после Смуты – вольные люди без спросу брали Азов у турок, в считаные десятилетия прошли всю Сибирь до Восточного океана. Устоялась власть, закрепил мужиков Земский собор, кинулись по всем дорогам помещики ловить разбегающуюся крещеную собственность – движение встречь солнцу иссякло и умерло от малокровия.