Константин Калбазов - Бульдог. Экзамен на зрелость

– Жаль, что дела не отпустили вас вчера с нами на охоту, – воспользовавшись приглашением и опускаясь на стул, заговорил Лесток. – Она оказалась просто великолепна. Или скорее дичь, изжаренная на вертеле, на берегу тихого потока под сенью вековых деревьев. Боже, как все же Россия богата изумительными пейзажами, в которых хочется буквально раствориться.

– Ну, смею надеяться, что Франция ничуть не уступит в этом России, и просторов у нее также хватает. Если же она слегка отстает от России по площади, то с лихвой перекрывает своими колониями, которые разрастаются с каждым годом.

– Признаться, сомнительное утверждение. Ну да бог с ним. Потому что я вижу, что вы попросту охладели к России и ее внутренним делам. И надо заметить, очень рано охладели.

– Я не могу этого себе позволить по определению, дорогой Иоганн. Вы не забыли, я все еще посол в этой стране?

– Нет, я это прекрасно помню. Как и то, какими были ваши интересы до появления вести о беременности супруги государя. Э-э-э… надеюсь, вы доверяете своим слугам?

– Тем, кто находится настолько близко, что может стать случайным свидетелем нашей беседы, да.

– А-а…

– Мы все тщательнейшим образом проверили, и никаких потайных комнат, двойных стен или чего-то иного, столь любимого рыцарями плаща и кинжала, не обнаружили. Так что говорите свободно.

– Итак. Едва только сообщили о скором появлении наследника, как вас словно подменили.

– Зачем же…

– Вот только не надо о несправедливости, – подняв руку в протестующем жесте и откидываясь на высокую спинку стула, оборвал посла Лесток. – Да, вы стараетесь поддерживать отношения со мною, так как я с моими связями могу быть вам полезен. Да, вы не рвете с цесаревной, так как опасаетесь элементарной мести с ее стороны. Но вы уже не верите в то, что я могу быть вам настолько полезен, а пользу от продолжения близкого общения с Елизаветой так и вовсе не наблюдаете.

В этот момент дверь открылась и в кабинет вошел слуга с подносом, на котором стояла бутылка шампанского и пара высоких бокалов. Надо заметить, что, узнав о тяге Елизаветы ко всему французскому, Шетарди привез с собой вина нескольких сортов и среди них более тысячи бутылок этого вина. Впрочем, по вкусу оно пришлось не только Елизавете. Вот, например, Лесток тоже очень даже его жаловал.

– Дорогой Иоганн, вы должны меня понять. Я ведь на службе. Мне, как частному лицу, очень приятно ваше общество, как и общество ее императорского высочества. Но у меня есть еще и долг, – разливая вино по бокалам, со вздохом сожаления произнес Шетарди.

– Жоакен, вы рискуете потерять благорасположение ее высочества, а оно дорогого стоит, поверьте. И потом, разве его преосвященство так просто смирится со столь обширными тратами, не принесшими никакого результата?

– Данный факт его несомненно расстроил, но он прекрасно понимает, что эти потери произошли вовсе не по моей вине. Политика – это игра, и риск неизменная ее составляющая. Эту партию мы проиграли, и выигрыш уходит нашему сопернику. Что же, будем разыгрывать следующую.

– А если не так? Если ставка все еще в игре? Что тогда, господин посол? – по привычке подпустив покровительственных интонаций, сыпал вопросами Лесток.

– Вы о чем, дорогой Иоганн? – подавшись вперед и делая стойку, словно гончая, поинтересовался Шетарди.

– Помнится, году эдак в двадцать втором Петр Великий был сильно расстроен, причем не только тем, что его первый поход против персов оказался не столь уж удачным.

– Вы о его любовнице Марии Кантемир и их умершем младенце?

– Скорее о выкидыше, любезный Жоакен.

– То есть…

– Так насколько это интересно его преосвященству? – бесцеремонно оборвал посла лейб-медик.

– Я думаю, что ему это будет интересно.

– Я такого же мнения. А если еще учесть и то, насколько посланник Франции стал близок к возможной императрице… Вам не кажется, что пора пересмотреть свое отношение к этому делу?

– Я думаю, триста тысяч рублей серебром – это та самая поддержка, которую могла бы оказать Франция претенденту на российский престол, – тут же взял быка за рога Шетарди. Однако Лесток, по-видимому, думал иначе, так как осчастливленным вовсе не выглядел. – Полноте, любезнейший Иоганн, не стоит оказывать такое давление, – с игривой улыбкой погрозил собеседнику пальцем Шетарди. – Это весьма крупная сумма и достойное вознаграждение. К тому же мы уже вложили в это дело двести тысяч. Вы конечно же можете утверждать, что эти деньги израсходованы на подкуп гвардии, но мне прекрасно известны настроения гвардейцев. Даже Александр Александрович Меншиков, капитан Лейб-гвардии Ингерманландского полка, и тот верой и правдой служит только государю. Разумеется, в случае его гибели гвардейцы предпочтут поддержать Елизавету. Но ведь именно в этом и состоит их долг. И именно этого требует порядок престолонаследия. Так что деньги благополучно осели в ваших карманах, и вы сейчас ими буквально сорите.