Константин Калбазов - Бульдог. Экзамен на зрелость

– Довелось мне служить в бомбардирской роте Преображенского полка. Как раз во время Прутского похода я туда и угодил. Так что знаю не понаслышке, что такое кавалерийская атака на батарею. И заметь, по нашей позиции тогда тоже ни одна пушка не стреляла. Поэтому, поверь, я знаю, о чем говорю, сынок.

– Благодарю, господин майор, – наконец искренне улыбнулся подпоручик.

– Ну вот, совсем другое дело. А то заладил, понимаешь. Поручик Николаев докладывает, чуть больше полусотни ушло, и, глядя на то, сколько вы тут понаваляли, в это легко верится. А он «не боевое крещение», и все тут. Ладно о том. Вы лучше объясните, подпоручик, куда в белый свет как в копейку палили? Никого уж не видно, а он палит. Увлеклись? – оставив отеческий тон, хотя все так же заботливо, но уже как требовательный начальник, поинтересовался майор.

– Никак нет. Я по ним гранатой новой бил.

– Да куда били-то, если никого не видать было? Или это я снизу не видел?

– Точно так, никого уже не было видно. Просто я подумал, если они сразу же не отвернут в сторону, то их можно достать гранатой с запальной трубкой. Примерную скорость я знал, прикинул расстояние и выстрелил над самым гребнем. Гранаты должны были взорваться уже там, за гребнем, в воздухе. А в них-то картечь.

– Та-ак. Интересно. Подопригора, слыхал, каков умник? – Подбоченившись, майор обернулся к казачьему сотнику.

Тот с пониманием ухмыльнулся, мол, поглядим каков, и, обернувшись к находившимся рядом казакам, кивнул в сторону гребня. Те тут же сорвались с места. Примерно минут через двадцать они вернулись, и не с пустыми руками.

– Двое убитых, один раненый среди казаков, да еще и лошади, три убито и две ранены. Лихо. Нет, Жуков-то наверняка вам холку намылит за гранаты, но артиллерист вы знатный, нечего сказать, – подвел итог выходке молодого офицера майор.

Веселовская крепость встретила батальон небывалым шумом, суетой и скоплением народа. Вернее, не народа, а войск. Потому что, куда ни кинь взгляд, всюду выстроившиеся в ряды палатки и снующие между ними военные. Даже плацы и тренировочные поля уже определены, и на них полным ходом идут занятия.

Правда, вид у этих войск непривычный. Повсюду преобладает белый цвет новой формы, утвержденной императором. Кстати, у Пригожина, как и у его солдат, такая форма тоже наличествует. За зиму успели пошить, разве только еще не переодевались. Но вот теперь, похоже, настал момент. С одной стороны, она не такая нарядная, что не очень нравилось Сергею. Но с другой, припомнив жару прошлого лета, он решил, что в ней будет куда удобнее.

Впрочем, жарко уже и сейчас, разве только вечерами холодает, да если небо тучами затянет, тоже не особо тепло. Но ведь только середина весны, а впереди еще лето. Тот, кто провел много времени в рейдах по Дикому полю, способен оценить новшество. Хотя нарядную и броскую форму конечно же жаль. Ну да хотя бы на зиму ее оставили, и то радует.

Посад при крепости по местным меркам был большим поселением. Шутка ли, две тысячи человек да плюс близлежащие села, деревни и хутора. Здесь в основном селились вольные поселенцы и беглые крестьяне, которые умели работать, но совсем не могли себя защитить. В посаде имелась рыночная площадь, которая никогда не пустовала и была особенно шумной в воскресные дни. Прибавить сюда сам гарнизон крепости в полторы тысячи человек, и станет понятно, что безлюдьем тут и не пахло.

Но то, что творилось здесь сейчас, не шло ни в какое сравнение с виденным Пригожиным ранее. Просто людское море, иначе и не скажешь. Разве только белое. Странно. Вроде отсутствовали только неделю, а тут такие изменения.

В крепость буквально пробирались сквозь скопление войск. Хотя дорога и была свободна от многочисленных палаток, она сейчас являлась основной артерией обширного лагеря. То и дело нужно было расходиться с встречными ротами, обозами и артиллерийскими упряжками.

На первый взгляд самый натуральный хаос, но, присмотревшись и попытавшись осмыслить происходящее, можно было увидеть в этом беспрерывном движении строгую упорядоченность. Да и могло ли быть иначе при той жесткой дисциплине, что имела место в русской армии? Недаром это отмечали даже европейцы, высказывая свое мнение по поводу корпуса Ласси во время австрийского похода.

В голову Пригожина закралась крамольная мысль, что в крепости народу будет еще больше и их уже успели выселить из их казармы. Хм. Скорее всего и с офицерами никто не стал церемониться. Ведь большого начальства наверняка хватает, а потому квартиры офицеров полка наверняка ушли под них.