Константин Калбазов - Бульдог. Экзамен на зрелость

– Слышь, ты зенки-то не таращи. Не про твою честь лебедушка, – ловя краем глаза задорную улыбку дочери, строго одернул солдата Евсей.

– А отчего не поглядеть-то на такую красоту? – лихо сбив на затылок треуголку и не желая так просто идти на попятную, произнес парень.

– Да оттого, милок, что ты мне еще можешь понадобиться, если татары появятся.

– Не понял.

– Да чего же непонятного. Ты сейчас допросишься, так я тебе хребет переломлю. А тогда уж какая от тебя защита.

Любаша все же не выдержала и прыснула, пряча соблазнительные губки в рукавицы. Уж больно потешно выглядел неудачливый ухажер. А тятька, он такой. Он может. Сколько всего у него за плечами. И норов у него куда как крут. Опять же когда с татями теми в лесу сошелся, так страшно было на него смотреть. А этот, по всему видать, еще не знал ни одной битвы.

– Да я… Твою в перехлест! – сам себя оборвал солдат, срывая с плеча фузею и быстро спешиваясь.

Многоопытный Громов осадил коня и проследил за взглядом собеседника, уже занимающего позицию за санями. На небольшой возвышенности, примерно в четырехстах шагах, появились пять всадников. Громову доводилось бывать в походах в этих краях. По облику он сразу понял, что это не татары. Приставил ладонь к глазам, стараясь хоть как-то справиться с режущей глаз белизной. Точно не татары, но и не драгуны.

– Казаки, что ли? – все же поинтересовался у солдата ветеран.

– Они самые и есть, – все так же озабоченно ответил парень, бросая взгляд на товарищей, уже спешившихся и изготавливающихся к бою. – Сидор, за спину гляди, как бы не обошли.

– Понял, – послышалось в ответ.

Ага. Парень, похоже, вполне боевой, коли его старшим в команде назначили. А по виду и не сказать. Вот балагур и простодыр – это про него. Однако не всегда внешность соответствует сути.

И солдатики молодцы. Чуют опасность, сами верхами, но и мысли не допускают, чтобы бросить сопровождаемых. Вот и спешились. Впрочем, драгуны плохо обучены конному бою, на земле они чувствуют себя куда как увереннее. Ага, вот и штыки к стволам приладили.

– Если казаки, чего тогда так суетитесь? – все же изготавливаясь к возможной схватке, поинтересовался Евсей. Нутро-то беду чует, но и прояснить ситуацию не помешает. – Казаки-то вроде присягнули на верность императору.

– Кабы татары, то все понятно. А с этим бандитским племенем так сразу и не разберешь. Не ведаешь разве, что разделились казачки? Одни с нами остались, присягнув на верность императору, другие к крымчакам подались и там свою Сечь поставили, Алешковскую. Нашим-то от казны и хлебный припас, и жалованье идет. А тамошние только и того, что обласканы ханом, живут же, как и прежде, грабежом. Не татар же им грабить, с коими у них мир. Вот и повадились к нам. От крымчаков не бывает столько бед, сколько от них.

– И как вы их отличаете, коли они все на один лад, как разбойники разодеты?

Карабин уже изготовлен. Дочь подала еще один. У самой в руке пистоль. Обращаться с ним она умеет, как, впрочем, и с фузеей. Но у тяти всяко лучше выйдет. Проверил свою пару пистолей. Вроде тоже порядок. Взгляд на вторые сани. У ребят и жены тоже по пистолю в руках. Махнул рукой, и все семейство, соскочив с саней, укрылось за ними.

– Серьезно ты подготовился к походу. Не поскупился, – несмотря на напряженную обстановку, не без уважения произнес солдат, окинув взглядом богатый арсенал.

– Не деньгами плачено, кровью, – отмахнулся Евсей.

Все же удачно с теми разбойниками получилось. Один из карабинов и два пистоля как раз с них и были взяты. Повезло и в том, что калибры практически под один вышли. Все оружие армейское, а потому снаряженные патроны вполне подходят.

– А ты, видать, боевитый, гвардия.

Вот же пустомеля. Можно подумать, заняться нечем. Сам взбаламутил воду, а теперь трещит без умолку, да все не по делу. Евсей строго взглянул на парня, словно требуя заткнуться или говорить с толком. Тот его понял верно.

– Если наши, то сейчас старший привяжет к пике белую тряпицу и подъедет. А там уж разберемся, не переживай.

– А если сговорятся с алешковскими?

– Казаки, они, конечно, тати, каких на всем свете не сыщешь, но слово их крепкое. И предательства за ними не водится. Сами же такого и кончат, чтобы не позорил товарищество. Лыцарями себя кличут, – уверенно возразил солдат.

– Ишь ты. Лыцари. Ладно, поглядим, – высвобождая руки из рукавиц и надевая суконные перчатки, произнес Евсей.

В перчатках, оно, конечно, не то что в меховушках, но, с другой стороны, куда сподручнее обращаться с оружием. Опять же если недолго, то руки не успеют замерзнуть. Да и чего о холоде думать, если по жилам уже сейчас струится горячая кровь. Даже жарко становится, хоть полушубок скидывай.