Константин Калбазов - Бульдог. Экзамен на зрелость

– Действительно, дело мне не свойственное. К чему этим заниматься мне, государь? Я ведь не военный.

– Во-первых, со своими ротами ты управился, ни у кого помощи не просил. Во-вторых, части те нужно будет в полной тайне снарядить и обучить.

– Грузины и армяне? – подходя к Петру, продолжавшему водить кистью по холсту, догадался Ушаков.

– Верно, Андрей Иванович. Бери любых офицеров из любых частей, даже из гвардии, только без ущерба, смотри. Но к лету те полки должны быть сформированы и полностью укомплектованы. К середине лета должно закончить их обучение. На пупе извернись, но сделай это. Коли все одно не избежать драки с обоими, то будем делать это на свой лад, а не ждать, когда нам к носу кулак поднесут, – оттирая тряпицей кисть и глядя на то, что у него получается, произнес император.

– Как бы пуп не надорвать, государь.

– Сам того опасаюсь. Ведь только начало все налаживаться. Но сам же видишь, не дадут нам спокойно жить. Насчет Персии. Я тут подумал… а что случится, если Надира вдруг не станет? – Петр сделал очередной мазок на портрете и перевел внимательный взгляд на Ушакова.

– Хм… Начнутся интриги вокруг престола. Да что интриги, там может начаться самая настоящая резня. Никто не забыл, как в прошлом году Надир сел на шахский престол и пресек династию Сефевидов. Если его не станет – полыхнет, и полыхнет знатно. Предполагаю, что туркмены тут же отделятся от персов. То же самое произойдет с афганцами. Последние еще могут и попытаться взять реванш за свое поражение в борьбе с Надиром.

– Значит, Персии будет не до их интересов на прикаспийских территориях.

– Это уж точно. Тут как бы сама Персия не перестала существовать. Надир очень много сделал для объединения государства, но ему не стоило пресекать династию соперников. С этим он поторопился. Сегодня ему попросту некому передать все свои завоевания. А кто это, Петр Алексеевич? – вглядываясь в холст, перевел беседу в другое русло Ушаков.

– Не знаю, – пожал плечами Петр.

– Все же чудное порой на тебя находит, государь.

А и то. Мужчину, изображенного рукой императора, иначе как чудным и не назовешь. Вроде и не простолюдин, и в то же время одет совсем непонятно. Кафтан какой-то странный, просто черный, без галунов и позументов, никакой вышивки. Вместо жабо повязан кусок ткани, выделяющийся на белой рубашке. Впрочем, не сказать, что выглядит все плохо, но как-то уж очень непривычно.

И сам мужчина весьма занятный. Телом не худосочен, а скорее даже наоборот, весьма дороден. Щеки наел такие, что аж свисают, нос картошкой, губы сжаты в тонкую линию, глазки маленькие, суровые.

Все же имеется талант у Петра Алексеевича, доселе дремавший, никак не востребованный. Как ему удается четко и убедительно передавать на холст увиденное. Вот так взглянешь на этого незнакомца, и непонятно, что лучше сделать – посмеяться над ним или побыстрее отправиться восвояси. Пожалуй, лучше уж второе.

– Кто таков, не ведаешь, а как сумел все жизненно передать, – задумчиво произнес Ушаков.

– Я его несколько раз во сне видел, вместе с сестрицей, Наталией.

– Хм. Он чем-то на бульдога английского похож.

– Ты тоже заметил?

– А как тут не заметишь, – пожав плечами, указал на холст Ушаков.

– Друзья! Нельзя терпеть! Наши прадеды, деды и отцы были ткачами. Не просто ткачами, но мастерами своего дела. Качество английского сукна знают во всем свете. Сегодня же нас, представителей старинных ткаческих родов, решили заменить машинами. Я не буду говорить о мастерстве, таланте и секретах, передаваемых от отца к сыну. Я не стану говорить о том, насколько качественными получаются ткани, выделанные заботливыми и умелыми руками. Я не буду говорить о многовековом укладе. Я не буду говорить о многом, хотя все это будет разрушено этими проклятыми машинами. Плевать на все это и растереть. Отчего так? Да ведь все просто, как этот день. Эти машины выделывают больше ткани, чем можем делать это мы. Чтобы продавать ее, хозяева фабрик снижают цену настолько, что наш труд уже идет в убыток. Нас и наших детей обрекают на голодную смерть, вот о чем я хочу вам сказать, друзья мои! Еще не сегодня, но уже завтра мы будем стоять на коленях перед этими ублюдками, умоляя взять нас на работу за корку черствого хлеба. Друзья, неужели мы позволим себя уничтожить?!

– Разрушить машины!!! – раздаются сразу несколько голосов из разволновавшейся толпы.

– Сжечь проклятую фабрику!!! – вторят им другие.

Алексей, расположившийся у приоткрытого окна, внимательно вслушивался в происходящее на небольшой площади. Сейчас она плотно забита народом, многие стоят в переулках. У людей в руках уже пылают факелы, у других массивные дубины и молоты. Ну да, станки, поставляемые из России, имеют чугунную станину и вообще полностью изготовлены из металла, а потому одного только огня будет недостаточно.