Константин Калбазов - Бульдог. Экзамен на зрелость

– И к чему каждый раз наступать на одни и те же грабли? – удивился Иван.

– Так ведь запах табака нравится, если не накурено так, что топор вешать можно. Вот каждый раз и думаю: а вдруг? Но «вдруг» не случается.

– Чудной ты порой, Петр Алексеевич.

– Ладно об этом. Докладывай, как там и что.

Дополнительных пояснений, что именно хочет услышать Петр, Ивану не требовалось. Ясное дело, что текучка, задержавшая Туманова, государя не интересовала. Поэтому он сразу перешел к главному:

– Посланник к кардиналу убыл. Думаю, преимущества в одну неделю ему хватит, чтобы подготовиться. Опыт у него изрядный, разберется, что там и к чему.

– Не попадется?

– Не тот человек, – уверенно покачал головой Иван.

– Сделает?

– Этот сделает.

– Савин?

Туманов утвердительно кивнул.

– Сколько ему уже?

– Тридцать четыре, государь.

– Не стар. Не знаешь, отчего Ушаков его не жалует? Я уж сколько раз порывался за преданность особо наградить, да Андрей Иванович все противится. А Ушакова обижать, поощряя людей через его голову, не хочется.

– Так он не только в отношении Савина противится. Он вообще против того, чтобы служащих Канцелярии большим рублем задабривали. Потому как считает, что служить потребно с честью. За золото же верность не купишь.

– Верность это хорошо, но ее и вознаграждать нужно. Сколько там Лесток ему за мою голову положил?

– Десять тысяч аванса и десять после дела.

– Вот и заплатишь сполна, когда вернется. Да я еще подумаю, где ему можно землицы нарезать. Только сам сделаешь, с Ушаковым решай как знаешь, чай, его заместитель, тебе и карты в руки. Что дальше?

– Так все вроде. Остальное так, рутина. О другом Андрей Иванович тебе уж поведал.

– Ну, значит, и хватит о делах. У меня сын родился, а у тебя племянник, а мы тут языками метем. Может, по чарке доброго вина? – потирая руки, предложил Петр.

– А может, не по одной? – поддержал его Туманов.

– Зови всех офицеров, свободных от службы. Погоди. Давай-ка лучше мы к ним, – спохватился Петр, осознав, что мужская пирушка дело далеко не бесшумное, а это измученным молодой матери и ребенку на пользу не пойдет.

– Тогда ты тут обожди малость, государь, а я пока все организую.

А что? Вполне правильное решение. С одной стороны, было дело, Петр не гнушался своими руками позаботиться о застолье. И дичь разделает, и рыбу выпотрошит, да потом еще и лично приготовит. А как итог, сам же угощал, ничуть не чинясь. Но, с другой стороны, за прошедшие годы он успел измениться. Да и не на биваке они сейчас. И наконец, хозяин дома Туманов, он же родной дядька, вот ему и карты в руки.

Петр же, ожидая, когда его позовут, присел за стол и, взяв в руки кисет, потянул носом воздух. Ох и хорошо пахнет зар-раза. И ведь курил же, было дело, а поди ж ты, отвык. Оно конечно, если постараться… Да стоит ли оно того? Пожалуй, что и нет.

Как часто бывало, мысли от табака вильнули в сторону, и уже в следующее мгновение он думал совсем о другом. Уж чего-чего, а дум у него было за две жизни не передумать. Или передумать? А не два ли человека в нем уживаются?

Нет, об этом лучше не думать. Не потому, что страшно. Поначалу-то было, а теперь уж пообвыкся. Просто смысла в этих размышлениях нет никакого. Хоть мозги сломай, а ни к чему так и не придешь. Это есть и помогает принимать зачастую правильные решения. Остальное не имеет значения.

Итак, результаты заговора были неутешительными. В расставленную ловушку угодили двадцать два видных помещика и пятеро заводчиков. Конечно, с одной стороны, Петр как бы сам их подтолкнул, но, с другой – голова дадена, чтобы думать, а не только есть в нее. Положили перед тобой приманку в мышеловке, а уж тянуться к ней или нет, сам решай, не маленький.

На этот раз Петр решил действовать жестко. Все причастные к заговору были приговорены к казни, без какой-либо надежды на помилование. Их близкие лишены дворянского звания, всех средств и имущества. Им оставили только самую малость, не более тысячи рублей на семью, и определили на вечное поселение в Сибирь.

Ушаков хотел было предостеречь от подобного шага, но Петр остался непреклонен. Не помогли и уговоры в Сенате. Каждый должен был знать, что, умыслив против престола, на снисхождение может не надеяться. Причем пострадает не только он, но и все его семейство. Уж не однажды вскрывали заговоры. Петр отнесся по-людски, с пониманием. И чем это аукнулось? Новым заговором, с еще большим числом заговорщиков.

Этот урок должен был показать всем, насколько опасно влезать в сомнительные авантюры. А лучше вообще поспешить доложить об услышанном, дабы не оказаться причастным. Ведь недоносительство каралось так же, как умысел против престола. Зажимал Петр понемногу знать в тиски, но и выхода иного не видел. Больно много воли себе хотят взять.