Вячеслав Шалыгин - Оружейник

Андрей так и поступил. Сделал вид, что отходит, и поймал на этом одного из двух «серых». Враг ринулся за ним, попытался проткнуть Андрея кинжалом, когда квестер якобы замешкался, но этот выпад закончился громким хрустом и повисшей словно плеть рукой. Отрубить руку помешала «серая броня», но перелом «серый» получил.

Однако из схватки «серый» не выбыл. Здоровой рукой он перехватил на лету падающий кинжал и снова ринулся в атаку. Сломанная рука болталась, как тряпка, и у нормального человека это могло вызвать болевой шок, но «серый» будто не чувствовал боли. Он двигался, как прежде, легко, быстро и очень опасно.

Он попытался замысловато атаковать ногами и кинжалом, но Андрей был готов к таким выкрутасам. Он заблокировал древком секиры все удары, а выпад парировал лезвием. И тут же нанес колющий удар в лицо. Вроде бы тактика не для боевого топора, но она сработала. Наконечник древка глухо тюкнул «серого» в лоб, и противник неуклюже сел на пятую точку.

Андрей мог бы сделать еще выпад и вырубить «серого» окончательно, но за него все сделал Муха. Он к тому моменту тоже разобрался с оппонентом. Правда, не убил его и не вырубил, а только оглушил и столкнул в дыру, которая вела в тоннель нижнего уровня. Других врагов в поле зрения пока не наблюдалось, поэтому Мухин проявил, наконец, благоразумие и сдал назад. Проходя мимо сидящего «серого», Муха коротко, но мощно махнул секирой. Не будь на враге прочного комбинезона, он наверняка лишился бы головы. Впрочем, удар все равно оказался убойным. Снова послышался хруст, враг дернулся вперед и безвольно сложился пополам, как тряпичная кукла.

– Расселся тут! – Муха остановился перед Андреем. – Чего? Я в порядке, не смотри так. Уходим?

– Уходим, – Лунёв поднял трофейный серый кинжал, сунул его за пояс и закинул секиру на плечо. – И очень быстро уходим. Игры кончились. Теперь «серые» будут убивать нас всерьез.

Когда-то в пещерах действительно имелось немало интересного. Подтверждения этому были рассыпаны на каждом шагу. Жаль, что именно рассыпаны. Обломки, осколки, припорошенные пылью вещи, какие-то обрывки, упаковки, бутылки и множество прочих артефактов, оставленных спешно покинувшей подземные лабиринты цивилизацией. Интересно, что некоторые предметы сохранились вполне прилично, и в «нижнем мире» их наверняка растащили бы какие-нибудь «сталкеры». Но здесь все было иначе. Брошенный хлам остался почти нетронутым, словно он был радиоактивным. Местами даже сохранились небольшие магазинчики, при взгляде на которые не верилось, что теперь все это богатство никому не принадлежит. Дорогие сувениры на витринах лежали аккуратными рядами, кресла для посетителей остались на своих местах, а на столиках стояли чашки для напитков и вазочки с карамелью. Казалось, только подай голос, и откуда-нибудь вынырнут соскучившиеся по клиентам продавцы. Одно портило картину – вездесущая желтоватая пыль. Она покрывала все вокруг толстым слоем, разрушая иллюзию.

Когда группа, которую Андрей и Муха догнали довольно быстро (спасибо спасательному дрону-светлячку), спустилась на два уровня ниже, в лабиринты «особого значения», как выразился Муссон, пришла пора удивиться еще сильнее. В потолках местных тоннелей уже не было дыр, а потому в эти места не проникла пыль с пустоши. И здесь уцелели не отдельные магазинчики, а целые торговые ряды, можно сказать – улицы, к тому же работало освещение. Потолки тоннелей были выкрашены светящейся краской, которая освещала подземелья более чем удовлетворительно и без всяких источников питания. По утверждению альфийца, свечение должно продлиться еще не меньше года.

– Довольно простая вещь, – добавил Сан Саныч. – Перекрашивай раз в пару лет – и нет проблем. Одно условие – никакого солнечного света. От него краска мгновенно теряет свои свойства и осыпается. Пыль на верхних уровнях наполовину состоит из этой краски.

– И мы дышали этой фигней? – Муха поморщился. – А я-то думаю, чего тут химией какой-то воняет.

– Она безвредная, – сказал Муссон. – Краской нельзя отравиться.

– Да, краска сделана из натуральных компонентов, – согласился Беляев. – Иначе ее не стали бы применять в пещерах, где играют дети, а взрослые лечатся. Альфийцы себе не враги. А еще они очень трепетно относятся к пещерам. Здесь применялось все только натуральное, экологически чистое, безвредное, в том числе и для самих пещер. Уровнем ниже есть гроты со сталактитами и сталагмитами, а эти образования очень чувствительны к изменениям микроклимата.