Андрей Лукин - Хозяин таёжного неба (СИ)

- Ты что ли из Проторы приехал? - спросил Угрох. Даже сидя на лавке он смотрел на Степана сверху вниз.

- Я. Поклон вам низкий от дядьки Зашурыги и от Швырги старшого и младшего.

- Благодарствую, благодарствую. Живы-здоровы, говоришь... Как старый элль-хон поживает?

- Хорошо поживает Зарусаха. Когда меня провожали, они со старшим Швыргой о вас вспоминали. Обещались вскорости приехать по известному делу. Если не помешает чего.

Угрох помрачнел. Видимо, вспомнил недоброе.

- Ежели не помешают, говоришь? Навряд они вскорости в Усть-Лишай пожалуют. Навряд.

- Почему? - удивился Стёпка.

Угрох оглянулся на жену, на стоящего рядом Стреженя, на замершего Никошу, на Бояву, потом нехотя выговорил:

- Бают, что воеводы наши с весичами сговариваются улус поделить. Левый берег Лишаихи под руку весского царя отойдёт, а правый... А правый орклам думают отдать.

- Как орклам? - не поверил Стёпка. - Почему отдать?

- Не хочет Весь с Оркландом из-за нас кровь лить. Сил у ей маловато. Полюбовно разойтись надумали, чтобы никому не обидно было. Так что Протора теперь Оркланду дань платить будет, а у нас наместник сядет.

Вот те раз! Как же это, без боя, без сражения, вот так вот просто отдать земли, города и сёла врагу? Всё население отдать?

- А вы? А как же?..

- А у нас поспрошать забыли, - усмехнулся Угрох. - Да и когда воеводы у кого спрашивали. За золото да дворянство улус распродали. Но это ещё не всё, - он положил на стол большие натруженные руки. - К Летописному замку дружина таёжная идёт. Там воевода с наместником и орклами сговариваться будут. Так те из дружины, кто недоволен, тоже хотят своё слово сказать. А ежели не послушают их, тогда можно и в топоры. Нам продажные воеводы не указ. Не хотим мы ни под царя, ни под оркмейстера идти.

Стрежень исподлобья глянул на отца:

- Так это что, батя, война?

- К тому всё идёт, - кивнул Угрох. - И потому работы у нас будет много. Мне Могута доверенного человека с заказом прислал, мечи и щиты им надобны. Буду нынче с мастерами говорить. Думаю, у Переклада соберёмся. Никоша, пробежишься чуть погодя, шепнёшь нашим?

Никоша согласно кивнул.

Что-то мелькнуло в голове у Стёпки.

- Это который Могута? Сын Крутомира который?

- Он самый, - подтвердил Угрох.

- Так он же, выходит, князь. Почему же не он правит улусом? Нет, я знаю, что у него нет княжьего оберега, но ведь он всё равно сын Крутомира. Это же все знают.

Угрох промолчал. За него ответил Стрежень.

- Могута в битве с элль-фингами обе ноги потерял и три пальца на правой руке. Едва выходили его ведуны. И всё одно слаб и немощен. Ходить не способен, меч держать нечем... Как такому княжить? Как обезноженному дружину в бой вести? Голова у него светлая, но не признают калеку ни царь, ни воеводы, ни орклы. Он для них никто. По их разумению нет у нас князя. А сын его, Боеслав, мал больно. Так что, боюсь, придётся нам под весского царя прогибаться. Однако же, не думал я, что воеводы до такой пакости додумаются, чтобы половину улуса Оркланду отдать. Подлое сотворили, весское золото им глаза застит. И по всему выходит - быть войне. Не пойдёт правый берег под рогатых, никогда не смирится. Мы их прежде били и нынче побьём. И никакие маги-оборотни им не помогут. Верно я говорю, отец?

- Ежели весичи с орклами сговорятся, они тогда таёжную дружину крепко прижмут. Лишь бы друг с другом не воевать. Да ещё и элль-финги не удержатся. Куда же без них. Задавят нас, - сказал Угрох и тут же поправился. - Почнут давить, однако ж мы упрёмся. Наша сила всегда сильнее ихней была. Присаживайся, Стеслав, чего мнёшься? Слабому да голодному врага не одолеть.

Тётка Зарёна с Боявой разлили горячее, выложили на середину стола свежий хлеб. Дома у Стёпки по утрам кусок в рот не лез, в лучшем случае он кружку чая мог выпить перед школой. А сейчас с удовольствием подвинул к себе огромную тарелку и даже не засомневался, что всю осилит. Честно говоря, мысленно он был далеко от Усть-Лишая. Наворачивал наваристые щи и думал о пацанах. О Вяксе, Збугняте и Щепле. Это они теперь, выходит, оркимагам должны будут кланяться? Этим гадам чёрно-серебряным? Весичи, они всё же свои, а орклы - враги вековечные, во всём чужие, и по языку, и по обычаям, да по всему. Трудно себе представить, что дядька Зашурыга будет покорно опускать взгляд в землю перед надменными постояльцами, которым, скажем, не понравилось, что в корчме для них не приготовили какое-нибудь особенное мясо по-горгуленски. А пасечник? А другие тролли? А Швырги с элль-хоном? Нет, не смирятся проторские мужики с такой долей, ни за что не смирятся. Точно война будет! Прав был Гвоздыря.