Владимир Васильев - Оккупанты (сборник)

Именно между Шуриком и Димычем спустя два часа состоялся короткий, но весьма содержательный разговор о невероятной затее. Димыч заявился в подсобку, где приятель по обыкновению что-то паял; остальные музыканты удалились на перекур. Димыч не курил, поэтому и пришел раньше остальных.

– Выкладывай, – Димыч присел на старый корпус от гитарной мартышки – не так давно Федяшин выковырял из него начинку: динамик и прочие радиотехничности. Начинка ныне успешно обитала в другом корпусе, рассчитанном и собранном лично Шуриком. – Все, что ты затеял.

– С подробностями или без? – уточнил Федяшин.

– С подробностями. Но чтобы я понял.

Шурик закатил глаза, всем видом показывая: либо с подробностями, либо так, чтобы ты понял.

– Ну, ладно, ладно… – смягчился Димыч. – Совсем уж в дебри физики не лезь. Но понять я все равно хочу.

Шурик с сомнением покосился на свой талмуд, но потом махнул рукой и отвернулся. Похоже, он окончательно осознал, что его рабочие записи остальным решительно непонятны.

– Тогда я не буду тебе описывать современные представления о связях времени и пространства. Буду краток. Шесть лет назад один немец-физик, Бертольд Нерман, вывел очень наглядную, но спорную зависимость. Основное, что из нее следовало, – это то, что физическое тело способно покинуть основной вектор временного потока, сместиться относительно него и вернуться, но уже на ином отрезке. Другими словами, попасть в прошлое.

– Или будущее, – ввернул Димыч.

– Нет. В будущее невозможно сместиться. Понимаешь, будущее еще не наступило. Вектор туда просто не тянется, энергия на поддержание временного потока еще не затрачена. Так что…

– Жаль, – вздохнул Димыч.

– Величина абсолютного смещения по вектору и срок, в течение которого материальные тела будут находиться в ином времени, напрямую зависят от затраченной энергии. Поэтому во времена динозавров я вас запихнуть при всем желании не смогу – у меня нет собственной атомной электростанции.

– И, соответственно, запихнуть в тот же семьдесят девятый надолго – тоже не сумеешь. Так?

Шурик с сожалением вздохнул:

– Снова не так. Закон сохранения энергии знаешь? В полном соответствии с ним затраченная энергия на перемещение в прошлое должна выделиться при возвращении. Иначе цикл оборота энергии останется неполным. Ну, будут, разумеется, некоторые потери, которые в принципе нетрудно компенсировать. Полное путешествие во времени – это не только прыжок в прошлое, это еще и возвращение в исходную точку. Короче: у меня хватит мощности запихнуть вас в семьдесят девятый год на сорок семь часов. Меньше – будут сложности с возвращением. Больше – не хватит энергии. Я все просчитал, причем не один раз. Показывал Доку – он сказал, что численные операции проведены без ошибок. Так что… если сработает – вернемся, не дрейфь.

– Да я не дрейфлю. Ладно. Будем считать, мы тебе поверили. Теперь понять бы – что нам делать на русском Вудстоке…

– Как что? – удивился Шурик. – Выступать! Такого аппарата, как у нас, в те времена даже «Черный доктор» не имел! Они там все вспотеют и обоссутся от радости! А светотехника? Тогда ж нифига не применялось, выходили патлатые рожи на сцену, становились по стойке смирно и пели песенки. А я вам такое лазерное шоу зафигачу, на Луне видно будет!

– Хм… – задумался Димыч.

Пытливый и изобретательный его ум уже ухватил основную идею.

– А нам, стало быть, не хило будет разучить десятка два реальных боевиков последнего десятилетия… Как шарахнем «Обмен ненавистью» или «Череп на рукаве» – народ вообще в осадок выпадет!

– Верно мыслишь! – расплылся в улыбке Федяшин.

Димыч некоторое время молчал. Глаза его горели, в голове роились десятки сногсшибательных планов.

– Когда, говоришь, можно будет двигать в прошлое? – уточнил он.

– Восьмого июля. Ровно через двадцать четыре дня.

– Успеем! – выдохнул Димыч. – Успеем все содрать и разучить.

– А если вдруг в Бологое попасть не обломится, – донеслось от дверей, – то те же боевики мы с успехом выкатим на «Ялтинском сборе» в августе.

Шурик с Димычем обернулись. Недостающий состав «Проспекта Мира» стоял в дверях подсобки и последние минуты, затаив дыхание, явно внимал разговору.

– Ну, Андрюха, – развел руками Димыч. – Ты как всегда прав! Стало быть, в Ялту едем?

– Едем. Только что Портнова звонила. Мы закрываем первое отделение.

К пятому июля «Проспект Мира» успел обкатать полтора десятка самых убойных песен десятилетия. Шура Федяшин, последние дни не вылезающий из подсобки, наконец, выполз, прищурился на лампочку и не терпящим возражений тоном изрек: