Тимофей Печёрин - Вдали от дома (СИ)

— … и кто же приготовит доску? — натолкнувшись на десятки пустых равнодушных глаз, профессор Аронович решил поставить вопрос ребром.

На мгновение аудитория затихла. А затем с задних рядов раздался голос со смесью иронии и пафоса:

— Эта священная миссия поручается Зеленски!

Студентка Руфь Зеленски брезгливо поежилась; она знала, что кроме нее на курсе никто не носит такую фамилию. Соответственно, невидимый оратор имел в виду именно ее.

На курсе Руфь давно и заслуженно пользовалась репутацией безнадежной зануды. У которой «нет друзей», с которой «никто не хочет общаться», и которая просто «очень скучная». Таково было мнение большинства, и это самое большинство плевать хотело на аргументы своей нелюдимой «коллеги».

А Руфь не понимала, что хорошего, или «в чем прикол» когда весь семестр бездельничаешь и глушишь дешевое пиво, а потом униженно выпрашиваешь зачеты у строгих преподавателей. Или одеваешься, будто пришла не в учебное заведение, а в бордель — «работать»… и отшиваешь при этом любого сверстника мужского пола. А часами болтать, перемывая «звездные» косточки смазливенькому певцу или актрисе-«стерве» — оч-чень интересно?

Подобных вопросов у Руфи хватало. Достаточно, чтобы не иметь подруг и считаться «стрёмной» и непривлекательной для мужской части студентов. Но нет худа без добра: по крайней мере, юная Зеленски могла с полным основанием утверждать, что именно учится в университете. А не использует его как «камеру хранения» себя любимой от взрослой жизни.

И вот парадокс: как бы усердно Руфь ни занималась и как бы ни выделялась на общем фоне своей безукоризненной успеваемостью, а отношение со стороны преподавателей к ней при всем желании нельзя было назвать благосклонным. Порой создавалось впечатление, что на биофаке Тель-авивского университета работают исключительно бывшие сотрудники спецслужб. Полагающих подозрительность не просто нормой, а своей святой обязанностью.

Рассуждал же преподавательский состав примерно следующим образом. Если кто-то из студентов вежлив, значит он подхалим и надеется на «халяву». Если студент ответил все четко, без запинки и правильно, значит он, скорее всего «списал». Либо знает только одну эту тему. Соответственно, надо бы ему задать дополнительный вопрос… да еще не один. Если студент трудолюбив, значит он бездумно зубрит, а если, напротив, пытается до всего доходить своим умом, отвечать своими словами — значит он слишком высокого о себе мнения.

И этим все сказано.

Вообще, преподавателям легче всего работать с Большинством: с теми студентами, которые не обладают ни одним из вышеперечисленных качеств. Ибо с ними, обычными лентяями, все понятно и предельно просто. Кого-то из них можно подтянуть, кого-то даже вытянуть, но самые безнадежные обречены пополнить список на отчисление. И никаких загадок, никаких лишних вопросов.

Таким образом, самой счастливой и беззаботной категорией студентов были так называемые «середнячки»; они же троечники или «удовлетворители» (не в том смысле). Во-первых, их большинство, во-вторых они всегда дружны меж собой, а в-третьих к ним относительно благосклонны преподаватели. А вот крайностям приходится трудно. Везде, не только на университетской скамье.

Помимо принадлежности Руфи Зеленски к одной из крайностей, доброжелательному отношению со стороны преподавателей отнюдь не способствовала ее прямолинейность, если не сказать — резкость. Храня гордое молчание во время обсуждения нового фильма или клипа, Руфь считала своим долгом время от времени вставлять свое слово на лекциях. Чему как нельзя лучше способствовала занимаемая ей парта на первом ряду.

Помимо прочего, эта привычка настроила против Руфи профессора Ароновича.

Как уже говорилось ранее, Лев Иосифович был родом из СССР. Вдобавок, на биофаке Тель-авивского университета он преподавал не что-нибудь, а теорию эволюции. Такое сочетание говорило о многом; подобно другим советским ученым-«естественникам», профессор Аронович считал религию своим кровным врагом.

Попытка заикнуться о причастности Божественной Воли к сотворению всего живого неизменно вызывала у профессора приступ ярости. Руфь же, в свою очередь, сызмальства была воспитана «в вере». Ее родители, также советские мигранты, едва попав на Землю Обетованную, обратились к «вере предков».

Они не стали ортодоксами, но, во всяком случае, посты соблюдали. И считали атеизм не более чем одной из религий — причем, наихудшей. Именно так — ибо просто сказать «нет» чему-либо способен каждый дурак.