Сергей Волков - Ренегаты

В общем, вот так мы и встречаем утро – продрогшие, грязные, мордами в землю. Когда окончательно рассветает, обнаруживаем, что казавшаяся нам надежным убежищем канава на самом деле отлично просматривается сверху, со склона, и стоит там появиться хотя бы одному пограничнику – нам конец.

Костыль жестом показывает, чтобы я шел за ним, поднимается и, согнувшись, начинает движение. Тут же за деревьями наверху появляются силуэты погранцов. Они идут цепью, изредка перебрасываясь короткими фразами. Костыль бежит обратно, машет рукой – мол, вниз, вниз!

Стараясь не наступать на ветки, я первым спускаюсь к воде. Дурацкий контейнер приходится нести вертикально, прижав к телу, как ребенка, иначе он за все цепляется. Костыль нагоняет меня, указывает на прибрежные кусты. Место, что называется, козырное – длинные ветки, усеянные красноватыми резными листочками, опускаются к самой воде, создавая живой навес. Если бы не цвет листьев, все это было бы здорово похоже на берег какой-нибудь нашей среднерусской речки – ивы, заводь, не хватает только водомерок и стрекоз.

Забираемся в воду, стараясь не выдать себя плеском. Дно здесь каменистое и при этом довольно крутое. Скоро мы погружаемся по шею. Контейнер я по привычке не мочить оружие несу над головой, хотя он герметичный, наш ночной заплыв это продемонстрировал в полной мере.

Забравшись под свесившиеся к воде ветки, переводим дух. С берега обнаружить нас в этом убежище практически нереально, а с воды – тем более, зато нам все хорошо видно и слышно.

Совсем рядом раздается лающая немецкая речь. Это неудивительно – в погранохране, особенно на северных заставах, довольно много немцев. Язык Шиллера и Гитлера я знаю на уровне «твоя моя понимай», но этого оказывается достаточно, чтобы разобрать – наши поимщики будут прочесывать берег дальше на юг. Надо ждать. Когда погранцы уйдут – нужно будет и нам уходить от озера. На западе лежит холмистая равнина, которая тянется до самых гор. Где-то севернее проходит старый тракт, идущий от паромной переправы в Гранц. Это все клондальские земли, народ там живет более-менее неплохо, а это значит, что правительство Клондала навело у себя порядок. Именно по этой причине попадаться клондальцам и местным пограничникам нам никак нельзя – засадят в кутузку и будут долго и нудно выяснять, кто мы, что, откуда и куда. Впрочем, сейчас надо думать не об этом, а проблемы решать по мере их поступления.

– Пошли? – спрашиваю одними губами.

– Тихо! – шипит Костыль. – Слышишь?

Я слышу – бронеходы, всю ночь барражировавшие вдоль берега, разводят пары. Сипло вопят гудки, отчетливо слышно, как вздыхают поршни в цилиндрах паровых машин. Спустя пару минут они появляются. Я впервые в жизни вижу «Тифона» и «Левиафана», да еще так близко – нас разделяет буквально десять-двенадцать метров.

Серые, похожие на сорокаметровые утюги с орудийными башнями на носах пограничные бронеходы чем-то напоминают уменьшенные копии броненосцев времен русско-японской войны. Как будто некий всемогущий реконструктор-затейник взял автоген, вырезал из какого-нибудь «Ретвизана» или «Пересвета» всю середину, а оставшиеся нос и корму соединил вместе и притопил так, что над водой теперь возвышается не больше метра проклепанной брони.

Дымовые трубы у бронекатеров находятся на самой корме, надстройки ощетинились пулеметами. «Зушка», доставившая нам столько проблем ночью, расположена на «Тифоне». Она смонтирована над капитанским мостиком и, судя по всему, должна выполнять свои прямые функции – оборонять корабль от атак с воздуха.

В Центруме, по-хорошему, нет авиации. Десяток разномастных аэропланов погранохраны – самолетами эти летающие гробы назвать язык не поворачивается – не в счет. Сурганские дирижабли – это тоже смех и грех. Нет, когда ты видишь над собой двухсотметровый черный баклажан, проплывающий на фоне облаков, становится жутковато, но только до первых порывов ветра, которые уносят его к бебиной маме. Сурганцы не могут пока решить проблему с двигателями и управляемостью своих цеппелинов, многочисленные катастрофы служат тому подтверждением.

Но в любом случае и аэропланы, и дирижабли, которые есть в Центруме, можно легко и просто сбить из обычного стрелкового оружия. Тот же АКМ калибра 7,62 сделает это на раз. Для чего, против кого береговая охрана пограничников вооружилась «зушкой»? Или в небе Центрума есть что-то такое, о чем я не знаю?

На носу «Тифона», рядом с орудийной башней, опираясь на поручни, стоят несколько человек. Я чуть-чуть раздвигаю ветки, чтобы было лучше видно. Эти люди на бронекатере кажутся мне смутно знакомыми. Я вглядываюсь в характерные силуэты плащей-крылаток, в покатые козырьки каскеток…