Каюр (СИ)

- Сделаю все возможное. И зря вы обратились к этой болтушке Ягинской. Эти маты-хари вам наплетут. Я бы и сам все рассказал чистосердечно.

- Для начала спровоцировав наезд Департамента? - спросил я.

- Если б я захотел спровоцировать, то действовал бы более простецким и эффективным образом.

- Чем объясняется тот факт, что я умер? И почему не помню конца эпизода?

Но он, казалось, не обратил на мои вопросы внимания.

- Я вас сейчас оставлю, у меня на это время другим людям назначено, - сказал он. - Я ведь служу, продвигаюсь по служебной лестнице. Сами виноваты, надо было ехать ко мне сразу после звонка, отобедали бы без обид. А сейчас мне пора. Вы можете, конечно, тоже уйти. Вы не задержаны, а мой дом - не тюрьма. Но уверен, что у вас накопились вопросы. Я догадываюсь, какие. И даже знаю ответы на них. К вашим услугам буду не ранее, чем через два часа. Обговорим, обнегодуем. А пока вас Викторович развлечет. Подаст меню. Доставит заказанное. Не пренебрегайте вином: оно у меня отменное. Советую скоротать это время в моей студии: это поможет вам адаптироваться, создаст подходящее настроение для наших бесед. Викторович, проводите гостя в студию и будьте при нем. Вы же развлекитесь пока. Полистайте мои коллажи. Всмотритесь в полотна: они не совсем бездарны. Есть забавные, от мрачных мыслей вас отвлекут. Ну да сами увидите. Думаю, мы будем друзьями.

- В другой раз, - всё еще мрачно сказал я.

- Что ж, до другого раза.

Он отбыл.

- Пройдемте, - сказал секретарь.

Возможно, что во вверенном Гартамонову ведомстве и царил идеальный порядок, но в его живописи был, безусловно, бардак. Нет, в помещении было чисто: вымыто, выметено, сор вынесен из углов, а картины располагались в соответствующих местах - по стенам и стендам. Наброски, выполненные на бумаге, разноформатными кипами лежали на просторных столах. Картоны крепились к вертикальным стойкам - так, чтоб их можно было листать.

То есть внешне все выглядело вполне пристойно - как в вернисаже. И тем не менее, впечатление беспорядка и даже разнузданности не оставляло. По крайней мере, на первых порах. Сумасшествие было в голове рисовальщика.

Словно здесь маньяк или людоед погулял, подумалось мне, пролиставшему пачку рисунков, изображавших части человеческих тел. Однако подобие этих органов человеческим было весьма приблизительным, вернее, они были намеренно искажены приданием животных или мифических или даже растительных черт. К иному лицу лепился поросячий нос, рука имела признаки кошачьей или драконьей лапы, а одну из голов украшал петушиный гребень, причем несколько вариантов этого гребня я нашел на другом листе. Несоединенные в организм, оторванные от тел, эти органы выглядели, словно детали трансформеров. Ничего забавного в этих набросках я не нашел.

- Странное хобби, - сказал я.

- Что вы имеете в виду? - спросил Викторович.

- Всю эту живопись, что же еще? Анатомический театр, если угодно.

- Это не живопись. И тем более не театр. Это комплектующие для челомутов. Хотя хобби, конечно. Но не сказать, что странное. В нашей системе дебатируется вопрос об ужесточении наказаний. Предполагается наказание безобразием сделать еще более невыносимым для субъекта. Особенно - за самовольный летальный исход или содействие оному. - Здесь он на секунду склонил голову, как бы отмечая мою причастность последней статье. - Так что все эти наработки в скором времени могут оказаться востребованы.

Я вспомнил разглагольствования таксиста Вадима о борделе с гарпиями и химерами. Неужели, пока я в лазарете был, завелось и такое?

- Такое впечатление, что я в лазарете не сорок дней, а сорок лет провел, - сказал я. - Столько всего нового. Похоже, придется проститься с профессией. Не хотел бы я иметь в качестве наказание такое туловище или лицо.

- Не отчаивайтесь. У босса есть планы на ваш счет.

У Бога, вероятно, тоже были. Да махнул на меня рукой Бог.

- А именно? - спросил я.

- Вам понравятся, - обнадежил Викторович.

- Имейте в виду оба, в живописи я не силен. Конечно, приходилось нанимать рисовальщиков, чтоб расписать декорации.

- Мне поручено вас развлекать - я развлекаю. Не более того, - сухо сказал Викторович, заподозрив, наверное, колкость в моих словах, которой не было - Я вас покину на пару минут.

Он еще раз кивнул и быстренько удалился, словно опасаясь наговорить лишнего. А я вернулся к картинкам.

У меня не было никакого сомнения в том, что все они выполнены вручную. Хотя свое место в студии занимал монитор с присущим ему железом и соответствующей графической софт-начинкой, и может быть даже такой, какой еще и на рынке-то нет.