Сергей Щепетов - Троглодит

– На берег спускайся, м…!

Надо полагать, руками они показывали, куда именно он должен спуститься. Недолго думая, Натан запихал бушлат в рюкзак, закинул его за спину и устремился вниз. Он скользил по камням, ссыпался по осыпям, застревал в кустах и при этом пытался не потерять ориентировку. Правда, место на берегу, к которому он стремился, отнюдь не выглядело пригодным для высадки – развалы крупных камней, зализанных прибоем.

В конце концов, он оказался в верхней части каменистого склона, который «пляжем» можно было назвать лишь в сравнении с почти отвесными скалами, возвышавшимися справа и слева. Катер тихо маневрировал напротив – мерах в трехстах от берега. На всякий случай Натан еще немного покричал и помахал руками, чтобы сообщить морякам о своем прибытии в указанное место. Те никак не реагировали – на палубе происходило какое-то копошение.

К самой воде Натан спускаться не стал, а наблюдал происходящее, находясь на несколько метров выше. Вскоре донесся новый звук – ноющее завывание. Потом из-за носа катера вывернулась резиновая лодка с мотором на корме и единственным пассажиром. Высоко задрав нос, она устремилась к берегу.

Лодка не плыла, а казалось, просто летела, едва касаясь воды задней частью днища. «Экие у них тут приспособы уже появились! – восхитился Натан. – Издалека на «Хантер» похожа. Дорогущая, небось!»

Однако прыти этого маломерного судна до цели не хватило. В сотне метров от берега мотор как-то странно чихнул, крякнул и умолк. Лодка сразу легла на все днище, проехала по инерции несколько метров вперед и начала смещаться влево. Судя по всему, ее гнал туда не только ветер, но и течение. Человек в лодке возился с мотором – очевидно, пытался вернуть его к жизни. Его матерные восклицания становились все тише и тише – суденышко приближалась к берегу, но далеко в стороне от Натана – как раз там, где мощный накат бился об отвесные скалы. С катера что-то кричали и махали руками, человек в лодке наконец оставил свое занятие и схватился за весла. Издалека они выглядели совсем маленькими и несерьезными. Что последовало дальше, Натан не увидел – «Хантер» скрылся за выступом берега. Еще с полчаса люди на палубе катера смотрели в ту сторону, а потом разошлись по своим делам.

Действие застопорилось: ветер дул, прибой бухал о скалы, катер тихо тарахтел дизелем вдали. Натан забился от ветра в щель между камнями, сел, подложив под задницу рюкзак, и впал в какое-то оцепенение. Вероятно, из-за этого он и пропустил момент, когда все кончилось – и ветер, и буханье и тарахтение. В природе образовались почти полный штиль и тишина, нарушаемая прерывистым рокотом дизеля. Натан вылез из укрытия и огляделся: явно смеркалось, вода плескалась чуть ли не у самых его ног, а катер тихо подбирался к берегу – прямо напротив него. «Ага, – сообразил хронопутешественник, – это, наверное, был прилив. Теперь он кончился, а отлив еще не начался». В сотне метров от берега с катера послышался грохот – похоже, за борт спустили якорь. Дизель умолк, и на воде оказалась маленькая резиновая лодка с низкими бортами – рыбаки называют такие «гондонками». Их захлестывает малейшая волна, грести надо маленькими веслами-лопаточками, для которых нет даже уключин. Гребец должен стоять на коленях или сидеть на резиновой подушке. В любом случае перед плаванием ему лучше надеть резиновые штаны.

Лодка подобралась к самой кромке воды, начала шоркать носом по камням, и гребец заорал:

– Хрен ли стоишь, чучело?! Садись быстро!

Натан не заставил повторять приглашение – поддернул вверх голенища сапог и шагнул в воду. В лодке он стоял на коленях, упираясь руками в борта – таким образом он надеялся сохранить штаны сухими. Это ему почти удалось, правда, перелезая на катер, он зацепился за что-то голенищем и чуть не рухнул в море.

Его спаситель тоже вылез на палубу, оставив лодку болтаться за бортом на веревке. Команда судна отнюдь не кинулась рассматривать и расспрашивать «спасенного». Низкорослый бородатый дедок с обширной лысиной (капитан?) сосредоточенно рассматривал берег в бинокль. Засучив рукава на мускулистых татуированных руках, парень лет 25–30 потрошил прямо на палубе крупную камбалу-каменушку. За ним сосредоточенно следили три жирные чайки, нагло расположившиеся прямо на крыше рубки.

– Ты охренел, Серега! – сказал разделочнику прибывший с Натаном моряк. – Жрать охота, а ты все возишься, черт косорукий!

Третьему члену команды с равным успехом можно было дать и сорок лет, и пятьдесят. Он имел совершенно седую спутанную шевелюру до плеч и глубокие морщины на лице, покрытом щетиной – почему-то темной. Пока он греб в лодке, Натан разглядел многочисленные перстни, вытатуированные на его пальцах. Это навело его на мысль, что использовать в новой компании обращение «мужик» или «мужики», пожалуй, не стоит, поскольку в соответствующих заведениях оно имеет смысл, несколько отличный от общепринятого.