Сергей Щепетов - Троглодит

И она меня повезла! У Нганука хватило ума не править сразу в «открытое море», подставляясь под выстрелы, а двигаться вдоль берега. Попасть в нас с близкого расстояния было, конечно, проще, но для этого нужно быть готовым к выстрелу заранее, поскольку берег был загроможден камнями и кустами. Соответственно и секторы обстрела с каждой точки был невелики, так что мы их проскакивали раньше, чем стрелки успевали толком прицелиться. Плюс к тому, чем больше мы удалялись места инцидента, тем меньше люди на берегу понимали, что случилось, надо ли стрелять и в кого.

Тлинкитское боевое каноэ, на котором мы путешествовали, представляло собой, по сути, лодку-долбленку (моноксил!) с наращенными досками бортами. Насколько я смог оценить в ночной полутьме, сделано все было очень изящно и тонко – времени и сил мастера не пожалели. В итоге лодка получилась легкой, маневренной и чрезвычайно ходкой.

Ходкой-то ходкой, но в данном случае это изящное суденышко вынуждено было буксировать за собой мою совсем не легкую и не обтекаемую тушу, к тому же облеченную в доспехи. Скорость, как минимум, снизилась вдвое. Однако отпустить веревку – пожертвовать собой ради товарищей – мне почему-то даже и в голову не пришло.

В какой-то момент натяжение веревки вдруг резко ослабло, и я уж решил было, что соратники просто перерезали «буксирный конец», но ошибся. Каноэ резко снизило скорость, меня по инерции пронесло вперед к самому борту. По крайней мере, две пары рук ухватили меня сверху и стали затаскивать в лодку. Я, естественно, стал им помогать всеми силами – подтянулся, оперся…

И тут вдарило!

Выражение «искры из глаз» в данном случае совсем не полно характеризует случившееся…

В общем, я плюхнулся обратно в воду, но сознания, кажется, не потерял. Как-то вынырнул, как-то влез, перевалился через борт и кулем свалился на дно каноэ, отдавив ноги гребцам…

Что-то командовал Нганук, где-то стреляли, а я рассматривал в полутьме чью-то босую ступню и понимал, что сейчас умру…

Время шло. Все никак не умиралось – скорее бы…

Наконец шок (или что?) прошел, боль малость отступила. Я заподозрил, что некоторое время, наверное, еще проживу. А каноэ, похоже, мчится вперед «на всех парусах».

Однако полежать спокойно мне не дали – на судне начались какие-то перестановки, по мне стали ходить на четвереньках и наступать на конечности. Почему-то меня это просто взбесило. Ухватившись руками за борта, я встал на колени и почти сразу все понял. Мы «летим» вперед сквозь ночную тьму, за нами погоня, а один из гребцов вышел из строя. Похоже, пулей, пробившей борт, ему разворотило бедро. Теперь Нганук и второй киксади пытаются убрать его с сиденья, чтобы занять его место, но ничего у них не получается, потому что мешаюсь я.

– Щас, – прохрипел куштака. – Щас я его…

Раненого ханьячи я завалил на свое место, а сам уселся на скользкую от крови доску. Вытащил кинжал и освободил из бессильных рук пленного весло. Ухватил его сам, примерился, поерзал, и сказал:

– Готов! Поехали!

– Хей-хоу!

С первого раза я чуть не сломал этот изящный гребок, а лодку повело влево. Нганук сказал в мой адрес что-то очень ласковое. Однако я быстро вошел в курс и ритм: «Упираться мне не надо – этак тихонько, эдак легонько и будет как у всех!»

Я работал веслом в общем ритме и пытался осознать себя: «Двигать левой рукой очень больно – со стороны спины в области лопатки. Но при этом рука-то меня слушается! И вроде бы потоками кровь не хлещет. Может, все-таки, буду жить? А терпеть боль – дело привычное…»

Покрутив головой, я пришел к выводу, что нам предстоит преодолеть довольно обширное пространство открытой воды. За нами, естественно, гонятся: две большие лодки – байдары, наверное? – и с десяток байдарок. Они там – позади – перекрикиваются и временами постреливают из ружей, однако у нас приличная фора, и не факт, что двигаются они быстрее. Нганук командовал и смотрел с носа во все стороны, а второй киксади – с кинжалом в руке – занимался тем, что контролировал всех пленных сразу, включая русского начальника, которого, кажется, даже не успели связать.

Наверное, сейчас нам была бы в жилу полная тьма, но луна, хоть уже и приблизилась к горизонту, прятаться еще не собиралась и даже от дымки освободилась. Минут через пять я настолько освоился с веслом и своей травмой, что решил дерзнуть:

– Нганук! Пересади одного на левый борт. Я буду грести за двоих!

– Да, – сказал командир. – Нам надо оторваться.