Ульян Гарный - Ни слова правды

– УУУУУУррррррраааааааааааа!

Косматко только усмехнулся и сказал:

– Ну-ну, угомонись, все болото переполошишь. Сапоги-то с поясом надень, ты теперь – воин. В двух словах если, все то, чему я тебя научить должен был в течение года, а то и двух, я тебе прямо в башку вложил. Теперь дело за тобой, заступник земли Русской. Беги пешим пока, коня и оружие тебе Осетр справит. Хотя постой, матрица матрицей, а проверить надо.

Косматка сделал шаг назад и резко выкинул руку вперед, в воздухе блеснуло, и тут все вокруг изменилось, звуки загудели в нижнем регистре, и я увидел нож, летящий мне прямо в грудь, только он висел, оставив в воздухе красивую серебристую полосу, как реактивный самолет. И тут же зашевелились все скульптуры, стали двигаться ко мне, подняв свое оружие. Вот, значит, как: проверочка.

Я ножик из воздуха взял и с ходу его в деревянного истукана с топором воткнул. Правда, на истукана это не произвело никакого впечатления, как бежал, так и продолжил он движение. Надо сказать, двигался он на удивление легко и быстро, хотя звуки продолжали дудеть в низком регистре. Но тут мое тело и решило демонстрацию навыков устроить. От топора я увернулся и за топорище хвать, закинул руку истукана себе на плечо и поклонился, да так, что он вместе с топором и щитом пролетел метров пять и на глиняного истукана с копьем рухнул, да с такой силой, что оба на запчасти рассыпались. Причем глиняный – в пыль, а деревянный просто бревном стал. Тут и остальные подоспели – успевай, поворачивайся. Как давай эти болваны всяческим оружием в меня тыкать – беда.

Я от меча увернулся и сразу мечнику под ноги скок, где я только что стоял удары – бух-бух, я глиняного мечника за ноги хвать и по болванам: получи, фашист, гранату от советского солдата. Парочка рассыпалась, да вот беда, тот, который в руках был, – в пыль. Понял я: надо деревянного хватать, он в руках бревном станет, все покрепче. И тут что-то со зрением моим стало: мир стал как будто нагромождением цветных нитей, и все вокруг еще замедлилось: серые нитки болванов, в руках у них черные отрезки – оружие, а к болванам желтые нити тянутся к оранжевому силуэту за домом: Косматко, а рядом с ним – еще болваны, только отрезки у них в руках какие-то другие, и вдруг осенило: луки, и у Косматко в руках тоже лук, только красный, и стрела на нем алая: прямо в меня целятся. Ну, думаю, щас я вас удивлю маленько, схватил деревянного болвана, тресь им по другому деревянному, положил одного на другого, схватил за грудки третьего и на один край деревянного вскочил, а по другому краю этим, который в руках, бабаах!!! Одним махом через дом перелетел. Еще посмотрел, какая на нем черепица красивая – синяя керамика! С другой стороны дома приземлился за спиной Косматко. Схватил его сзади за шею, он лук потерял, и болваны все на землю попадали: напугался, видать. А потом смотрю не напугался – отрубился, там ему на шее пережал. Но, слава богу, дышит – жив Косматко.

Я его на завалинку положил, водичкой из лужи брызнул, захлопал он глазенками и с хрипом выдохнул:

– Ты это, потише, витязь. Люди кругом, а не монастры какие из ваших киношек, ты тут Халка [32]не устраивай. И еще чего это за нитки ты видал, я этому тебя не обучал. Кстати, ты чего из этих картинок понял?

– Понял, что ты всеми этими дуболомами управлял и что стрелять в меня собирался, ну то есть экзамен, как я понял, по полной программе.

– Ну и ладненько, и хорошо.

Косматко заметно повеселел и хлопнул меня по плечу своей сухой ладошкой. Хлопок вышел такой мощный, что я с корточек на задницу плюхнулся.

– Давай, витязь, пойдем отобедаем и в путь. Тут шептун прилетел от Осетра: Славен черные мрассу осадили, аккурат после того, как тебя ко мне отправили. Так что придется тебя приодеть слегка, да хошь ни хошь коня все-таки дать придется. Но конь – это мой, – с неожиданным нажимом сказал Косматко и уже спокойнее: – С тобой поеду, за Кауркой присмотрю. Пойдем посмотрим, чего тебе по размеру-то есть.

Зашли мы с Косматкой в его дом, хоть и большой, и, видно, старый, а чисто везде, и пахнет хорошо – вроде травами какими-то.

А в комнате мебель разная и на таких, как я, и на Косматку есть, видно, были предшественники-то ростом не мелкие. Я за стол присел: брюхо не отваливается, напрягся, в живот потыкал: камень, все кубики на месте, как-будто снова молодой.

– Слушай, а как так…

– Ты, Тримайло, меньше думай, больше делай. А если тебе про то, как тело твое натренировалось, когда я тебе знания прямо в башку посадил, интересно, то я тебе отвечу – не знаю. Самому бы разобраться, раньше я такого не делал. А может, так: «В боренье с плотью дух всегда сильней, когда рабом не следует за ней» [33]. Там разберемся – не до этого сейчас, отечество в опасности. Щас пожрем, тебя приоденем – и вперед.