Геннадий Хазанов - Para Bellum

Долгие минуты ему пришлось выдерживать тяжёлый, остановившийся взгляд Хозяина. Наконец Сталин тяжело вздохнул:

– Вы что, сговорились все, – непонятно произнёс он. – Зачем вам этот Пикенброк?

– Если он просит о встрече, либо намеревается протолкнуть какую-то обманку, либо хочет предложить что-то действительно интересное. В обоих случаях выслушать его любопытно. Дезинформация, которую передают на таком высоком уровне, будет иметь стратегическое значение.

– Вы думаете, существуют только эти два варианта? – усмехнулся Верховный.

Марков недоумевающе глянул на собеседника:

– Так точно.

Вождь встал из-за стола и устало потянулся, принялся массировать правой рукой локоть левой.

– Вы правильно сделали, что поставили меня в известность о поступившем предложении встретиться с фашистским шпионом. Даю разрешение. Но о результатах переговоров доложите мне лично. На какое число вы их назначили?

– На ночь семнадцатого мая.

Сталин что-то прикинул в уме:

– Перенесите на самый конец месяца. Посмотрим, как они на это будут реагировать. Повторяю, анализ беседы сообщите мне. Вылетите сразу после окончания встречи. А сейчас в Белосток придётся возвращаться поездом. Центральный аэродром закрыт. Надеюсь, вы понимаете почему. Это даже неплохо – есть несокрушимая мотивировка переноса даты.

Дождавшись, пока генерал вышел, Иосиф Виссарионович снял трубку и приказал Поскрёбышеву:

– Найдите товарища Эйтингона. Срочно.

– Иосиф стал другим человеком. На него плохо влияет новое окружение, все эти всезнайки Лихаревы, доморощенные стратеги Марковы, – сказал Берия Кобулову. – Надо поправить ситуацию. Завтра я подброшу ему новую информацию для размышления. Для очень серьёзного размышления. Думаю, она сильно укрепит наши позиции. Так что ты прав и одновременно не прав. Это диалектика. Коба старается знать всё. На самом деле он имеет только сведения, большинство из которых даю ему я. И уж мои спецы постоянно заботятся о том, чтобы донесения противоречили одно другому. Чтобы человек не мог принять решения вообще, нужно только не давать ему понять общую картину. Вчера я послал ему донесение о прибытии новых подразделений и концентрации немецких войск на нашей границе. Сегодня – о том, что источник информации – английский шпион, имеющий задание столкнуть нас лбами с Гитлером. И пусть Председатель Совнаркома думает. Тем более что сообщения он, к сожалению, получает не только от меня. То же самое и тогда, когда речь идёт о наших с вами действиях. Главное, чтобы их можно было истолковывать и так, и наоборот. Враги прилетели с нашей помощью? Так они же привезли сверхважное послание их вождя нашему. И кто мы после этого, предатели или герои? Пока я Сталину нужен, а сегодня я товарищу Сталину очень нужен, он станет верить тому, во что ему выгодно верить. Иначе мы сидели бы уже не здесь.

Богдан Захарович, слушая, кивал. Он постепенно отходил от пережитого ужаса и снова становился тем вальяжным и до наглости уверенным в себе толстяком, которого привыкли видеть все.

– Теперь о менее важном. Ласт бат нот лист, – с чудовищным грузинским акцентом произнёс Лаврентий Павлович. И пояснил: – Так говорят наши злейшие друзья англичане. Дружбы с этим Марковым у нас не получилось. Остаётся скомпрометировать. Потом – шантажировать. И только если не поможет, устранить.

Полковник Рафаэль Саркисов, молчаливо присутствовавший на импровизированном совещании, театрально поморщился, что не ускользнуло от взгляда Лаврентия Павловича.

– Есть у меня одна простая мысль, – объяснил нарком. – Если получится, товарищ Марков будет старательно исполнять всё, что мы ему прикажем. И ещё, – обратился он к Саркисову, – пошлите надёжного исполнителя сопроводить генерал-полковника до Белостока. Пусть он присмотрит, чтобы с ним не случилось по дороге никаких случайностей.

– Товарищ Эйтингон, – спросил Сталин, – те люди, с которыми вы работали против Иудушки, остались в составе единой группы или их разбросали кого куда?

– Костяк сохранён, – не задумываясь ответил Наум Исаакович.

– Я хочу, чтобы они выполнили ещё одно задание. Не менее сложное, не менее опасное и ответственное.

– Сделаем всё возможное, товарищ Сталин.

– Вы не поняли. Не надо делать всё возможное. Надо просто выполнить порученное. Вы должны, начиная с этого момента, взять под наблюдение командующего фронтом Маркова. Не только каждый шаг, но и каждый вдох и выдох.