Сергей Щипанов - По ту сторону

Вообще-то наш брачный союз – чистое безумие, и с его, и с моей стороны. Как если бы принц Уэльский женился на какой-нибудь таджичке-гастарбайтерше. Или выпускница МГИМО вышла замуж за неграмотного австралийца-аборигена.

Мой законный супруг Роберт Д. Хоум принадлежал старинному дворянскому роду, но, будучи младшим сыном в семье, по закону не мог наследовать титул и имение предков. Потому-то он и пошёл на морскую службу. С другой стороны я, хоть и была «без роду, без племени», имела среднее специальное плюс неоконченное высшее образование, да и знала столько всего, о чём Роберт и не подозревал. В этом смысле он, по сравнению со мной, трёхлетний ребёнок, которого близко нельзя подпускать к обычной электрической розетке, не говоря уже о том, чтобы доверить управление автомобилем.

Кстати, загадочная «Служба контроля и коррекции времени» напомнила мне о необходимости «соблюдать осторожность при общении с аборигенами». Буквально на другой день после венчания пришла эсэмэска, вторая весточка с «Большой земли». Из этого я заключила: «Служба» продолжает следить за мной. Но каким образом и, главное, с какой целью – непонятно.

Я не сильно горевала по этому поводу – пребывала в эйфории от нежданно-негаданно свалившегося на меня замужества.

Первую брачную ночь мы провели в каюте Роберта на «Святом Эдмунде». Моряки, что остались дежурить на борту, поздравили нас, а капитан распорядился выдать всем дополнительную порцию виски. Роберт помог мне перенести имущество из моей каюты в его, более просторную, но тоже лишённую намёка на роскошь.

Капитан привык спать в гамаке, находя подвешенное ложе очень удобным. Да, в качку, пожалуй, не придумать лучше. Но спать в гамаке вдвоём, да ещё заниматься любовью – это для экстремалов.

Я, как молодая хозяйка, взялась за устройство «семейного гнёздышка». Прибралась, и из двух набитых сеном тюфяков соорудила постель. Роберт участия в хлопотах не принимал, наблюдал со стороны.

Он вдруг поинтересовался, не было ли у меня прежде мужчин.

Не моргнув глазом, я соврала:

– Был муж, но брак наш оказался короток – всего две недели.

В шестнадцатом веке на внебрачные связи смотрели иначе, нежели в двадцать первом. Невинную девушку я изображать не могла, потому без зазрения совести поведала супругу трогательную историю о женихе, спасавшимся от царского гнева, и о том, как последовала за ним, но до этого мы якобы тайно обвенчались в сельском приходе, потом, мол, муж мой заболел и скоропостижно скончался, и так далее. Наплела с три короба, практически слово в слово повторив сказку, рассказанную в своё время Сидонии.

Конечно, я вруша. Но пусть кинет в меня камень тот, кто ни разу в жизни не лгал.

А Роберт… Что Роберт? Поверил, ясное дело. Мы, женщины, во все века водили мужиков за нос. Водим и по сей день. Как говорится, кто у нас не первый, тот у нас второй.

Сели ужинать. И отметить начало совместной жизни. Ели жареную курицу, пили вино.

Я, конечно, волновалась и переживала – как всё пройдёт. Замуж вышла, шутка ли!

Поглядывала на супруга: Роберт сидел «аршин проглотивши», словно соискатель на собеседовании у работодателя, и, похоже, робел. Бедненький мой…

Я стала напевать: «Капитан, капитан, улыбнитесь…».

– О чём эта песня, Жанна?

– О капитане, милый. Он повидал множество стран и морей, пятнадцать раз попадал в кораблекрушение, но никогда не терял присутствие духа. И вот однажды капитан повстречал девушку, в которую влюбился…

– Это же про меня!

Мы расхохотались.

Скованность моментально исчезла. Так хорошо нам было вдвоём!

Стемнело. Зажгли масляный светильник.

Роберт стоял и смотрел призывно. Я тоже поднялась, подошла. Он поцеловал меня, да так неумело, словно подросток.

Я подумала: неужели у моего Роберта ещё не было женщины?

Похоже на то.

Что ж, может, это к лучшему.

Роберт тактично отвернулся, давая возможность мне раздеться. Я быстро скинула всё, улеглась, прикрывшись лоскутным одеялом.

Чуть слышно потрескивал фитилёк в нашей «лампадке», разливая терпкий горьковатый запах. В неровном свете нагое мускулистое тело супруга, скинувшего парадное облачение, казалось изваянием греческого божества. Я прерывисто дышала, сгорая от вожделения, когда он наклонился надо мной, а потом заключил в объятия.

О! Я, похоже, заблуждалась, считая его девственником.

В упоении страстью мы не отпускали друг друга до тех пор, пока не изнемогли окончательно, и пока нас не сморил сон.