Борис Батыршин - Египетский манускрипт

Оставалась загадка Вероники. Предложив бельгийцу содействие в побеге, девушка поставила одно условие – отправляясь в Европу, он берет ее с собой. На вопрос – а зачем, собственно, ему это нужно? – Вероника продемонстрировала нетолстую пластину с откидывающейся наверх крышкой. Ван Стрейкер, успевший краем глаза взглянуть на чудеса будущего, уже знал, что это такое, – а потому поверил заявлению девушки, что «здесь хранятся сведения, которые помогут мне – и вам, господин Ван дер Стрейкер! – стать очень богатыми и влиятельными людьми!». Или сделал вид, что поверил; в конце концов, неизвестно, что за сведения могла запасти эта девица, но польза от нее будет наверняка – в этом авантюрист не сомневался. Оставалась, правда, одна проблема – у Вероники не было ничего даже отдаленно похожего на документы. Но Стрейкера это не особенно беспокоило – в Одессе, куда он собирался отправляться, у него была возможность раздобыть любые документы, совершенно неотличимые от настоящих. Дорога туда должна была занять не больше трех дней, так что у него еще будет время выяснить, что, собственно, затеяла эта девица.

Пока он отчетливо понял лишь одно. Ее товарищи (бывшие товарищи, так, пожалуй, будет вернее) затеяли некую коммерческую операцию, связанную с доставкой в будущее большого количества так называемого «кокаина» – весьма популярного лекарственного средства. Стрейкеру были знакомы и иные аспекты употребления этого порошка; он, как и многие его знакомые, отдал когда-то дань модному увлечению и одно время даже носил с собой, подобно папе римскому Льву XIII, фляжку с Mariani Wine [86]. Однако новинка его не увлекла, и постепенно Стрейкер забыл и о кокаиновом вине и о чудо-порошке.

И правильно, как оказалось, сделал – новая спутница успела рассказать о кошмарном действии этого снадобья, напрочь разрушающего рассудок и здоровье. Что, как водится, останавливало далеко не всех – и в просвещенном будущем находилось немало безумцев, готовых губить себя. Белый порошок был у потомков под строжайшим запретом; торговля им, считающаяся тягчайшим преступлением, приносила огромные деньги и была связана с немалым риском. В принципе Стрейкер прекрасно понимал ее бывших соратников – грех было не использовать такой источник дохода. Была бы его воля – он и сам… впрочем, ничуть не меньшим грехом было бы не употребить на пользу себе и непримиримую позицию Вероники.

«Да, – усмехнулся про себя бельгиец, – века идут, а натура человеческая, похоже, меняется мало. И во все времена поступками людей управляет одно и то же – жадность, порок и… наивность. А еще – конечно же любопытство…»

Сам Стрейкер, оставаясь человеком любопытным, наивностью не страдал. И допускал вероятность того, что выходка Вероники – не что иное, как хитрая игра Геннадия, того молодого человека, что допрашивал его и, похоже, верховодил компанией похитителей. В пользу этого говорило и то, что Вероника оказалась вполне подготовленной к бегству: кроме «ноутбука» у нее нашлось немало полезных вещей, упакованных в небольшой, хитро устроенный заплечный мешок. Сейчас этот мешок, упрятанный в Стрейкеров баул, волок носильщик.

Что ж, если пришельцы из будущего и правда собираются сыграть в какую-то хитрую игру – он готов и на это. Но, разумеется, лишь в том случае, если правила этой игры будет устанавливать он сам.

Стрейкер допускал и иной вариант; после некоторого размышления он даже склонен был отдать ему предпочтение. Спутница его, натура холерическая и романтически (хотя и на свой лад) настроенная, могла оказаться своего рода «собратом по духу» авантюрного подданного Леопольда II; и таким образом намеревалась начать здесь, в XIX веке, карьеру искательницы приключений – и плевать ей на свой оставленный век. Хотя – почему оставленный? В конце концов, у них еще остаются шансы заполучить доступ к порталу, а значит, ничего не потеряно…

Что ж, он, Стрейкер, готов признать, что у девицы имеются для этого все данные; игра в таком случае окажется еще более захватывающей, и, конечно, играть они будут исключительно по его правилам. И, разумеется, на его поле.

– Простите, любезный, где мне найти профессора Нейдинга?

Сторож обернулся к репортеру, подслеповато посмотрел и обрадовался:

– Владимир Лексеич, какими судьбами? Частенько вы к нам захаживаете, да-с…

– А куда ж я денусь, Семен Ефимыч? – улыбнулся старикану Гиляровский. – Такой уж мой хлеб, что мимо вашей лавочки пройти никак невозможно…