Борис Батыршин - Египетский манускрипт

От общества Вентцеля Ивана избавила Грета Штайнмайер; после посещения Адена барышня нет-нет да и попадалась ему на глаза. Беседы с ней получались до чрезвычайности запутанными; Грета знала пару десятков русских слов и с грехом пополам умела объясниться на английском. Иван же за последние полторы недели успел выучить несколько немецких фраз, так что беседа с грехом пополам выстраивалась. Вот и теперь барышня поведала Ивану, что отец собирается отослать ее в Sankt-Petersburg , чтобы учиться там в Institut für edle Jungfrauen [56]. Ваня уже знал – Вентцель поведал! – что герра Штайнмайера ждет повышение по службе: фирма получила подряд на строительство Сызрань-Рязанской железной дороги, и ему предстоит этот проект возглавить. Так что очаровательной Грете, хочешь не хочешь предстоит перебраться в Россию, поступать в заведение, где, как ей успели уже рассказать, учатся русские Gräfinnen und Prinzessinnen [57]. У Вани были несколько иные сведения на этот счет (почерпнутые, к слову сказать, из одноименного телесериала), но разочаровывать хорошенькую немку он не стал.

Тем более что манер Грете и так было не занимать. Проведя в обществе сверстника столько времени, сколько приличествовало воспитанной junge Mädchen aus guter Familie [58], она откланялась, и Ваня вновь остался в одиночестве. В голову лезли всякие мысли, но он гнал их прочь, припоминая рассказ Вентцеля о строительстве канала. Немец, конечно, сволочь и колбасник, но дело свое он знает, и слушать его было весьма интересно.

Ваня узнал, что впервые судоходный канал между Средиземным и Красным морями был прорыт при фараонах. Позже этот водный путь был заброшен на тысячелетия и скрылся в песках; кто только не носился с проектами восстановить его! Но удалось это лишь французскому дипломату Лессепсу, который, не производя новых изысканий, а опираясь на результаты предшественников, решил провести канал так, чтобы он стал как бы «искусственным Босфором» между двумя морями, достаточным для прохода судов с самой большой осадкой. Проект отличался замечательной смелостью; автор обладал громадной энергией и громадными же связями, благодаря чему проект и был принят, хотя подготовлен весьма слабо. Работы начались в 1859 году. Технические трудности оказались громадными – работы шли под палящим солнцем, в песчаной пустыне, и только чтобы обеспечить рабочих водой, компании приходилось гонять туда-сюда полторы тысячи верблюдов. К 1863 году был даже прорыт небольшой пресноводный канал от Нила, предназначенный не для судоходства, а единственно для снабжения пресной водой – сперва рабочих, потом и поселений, которым предстояло возникнуть вдоль берегов канала. Шести лет, которые Лессепс отводил на работы, не хватило, канал был открыт только через десяток лет, в 1869-м. А дальше началась уже политика – канал, как это и планировалось изначально, действительно ослабил зависимость Египта от Турции. Но – отнюдь не в ущерб Англии, от которой фактически и зависит судьба Египта. Власти Англии в Индии канал также не нанес ущерба – наоборот, усилил ее, приблизив колонию к метрополии. В 1875 году Англия выкупила у египетского хедива его акции, и с тех пор британцам в компании канала принадлежит руководящая роль. Так что труды французов, в который уже раз, принесли дивиденды – и денежные и политические – Британской империи.

Ваня зло сплюнул за борт. «Англичанка гадит» – после жутких сцен в Басре это выражение приобрело для него конкретный смысл. Какого бы раздражения он ни испытывал к Вентцелю, мальчик понимал: инженеру пришлось защищать своих соотечественников и делать это в меру своего инженерного разумения. А кровь, пролитая на камни Басры, мучения, которые пришлось претерпеть и горожанам и мятежникам-вогабитам, – все это на совести «заказчиков» мятежа. Иван не сомневался, что это были англичане: немцы, путешествовавшие на «Калиопе», рассказывали, что британские агенты охотно вставляют палки в колеса германскому проекту железной дороги «Берлин – Багдад» и дальше, до Басры.

К тому же Ваня знал, какие события разразятся здесь всего через двадцать с небольшим лет [59].

И он отлично представлял, к чему приведут усилия англичан, направленные на то, чтобы оторвать от вполне цивилизованной, как выяснилось, Османской империи арабские племена. Он помнил и европейские города двадцать первого века, в которых не протолкнуться от арабов, и вызывающую роскошь телерекламы небоскребов и отелей Абу-Даби, и бесконечный поток репортажей о терактах, оплаченных нефтяными шейхами, – теми самыми, предки которых пасут сейчас верблюдов и униженно кланяются турецким чиновникам.