Юрий Корчевский - Язычник

До вечера Илья колесил по Господину Великому Новгороду, изучал город. Да не как турист – как воин. Где церкви, где площади, ворота городские, пути отхода в случае неудачи. Город был незнакомым, и надо было все запомнить. В случае вооруженного столкновения делать это будет некогда, мгновенные решения принимать надо будет.

Так он вышел к причалу. По случаю зимы он был пуст. Поодаль, на земле, на подпорках, суда торговые стоят, сезона дожидаясь. Но выход к причалам – вполне вероятный путь отхода в случае неудачи. После слов Макоши о том, что волхва надо спасать – даже силу применив, в удачу восстания Илья уже не верил. Только в голове мысль билась: если Макошь неудачу предвидит, почему волхва от выступления не отговорит? Неудачный мятеж – это жертвы, это раненые, это раскол среди жителей. Или богам это угодно? По принципу «разделяй и властвуй»? А еще вариант: богиня, а за нею и пантеон древних богов прощупать каждый город хотят – много ли сторонников? Случись удача в каком-нибудь городе, значит – это знак, что территорию языческой веры расширять надо, а для этого знать важно, где приверженцев много. В селах и деревнях, в отдаленных городах они есть, но что решает село? В чьих руках столицы княжеств, тот и правит. И опять же: если сторонники язычества власть захватят, то только религиозную. Военные силы, деньги – все в руках князей, а они в стороне не останутся, поскольку понимают: православие – та основа, которая объединяет разные племена в княжества, а из княжеств создает единое государство. И пусть не все великие князья это осознают, но они держатся за власть и с другими княжествами воюют. А понимание это скоро придет, тот же Владимир Мономах или Иван Калита из их числа. Тем более что на Руси повелось – народ сплачивает внешний враг, сильная угроза со стороны.

Волхвов еще много на Руси осталось, и сторонники язычества среди жителей есть, но князья их как угрозу устоев не рассматривали.

Илья участвовал уже во второй попытке мятежа и ясно видел плохую его организованность. Если уж выступать, так всем волхвам во всех городах и селах одновременно. Такой мятеж князьям сложно подавить будет, невозможно воевать с народом – пусть и с его частью. Да и сил княжеских дружин не хватит, а ополчение они вооружать побоятся, поскольку ополчение – это народ и может повернуть копья не в ту сторону.

Илья хоть и не стратег, не воевода, а ошибки волхва видел. Мало того, что он сребролюбец, так ведь наверняка и тщеславен. Хочет победить в мятеже и славой победителя ни с кем не поделиться. Потому Илья других волхвов ни в Суздале, ни в Новгороде не видел. Фюрер, блин!

К вечеру он устал и слегка продрог. Да и неудивительно, почти весь день на улице.

В трапезной его встретил Бокуня:

– Забыл? Посидеть славно мы сегодня собрались! За мой счет, заметь.

Кто был бы против? Но ведь, сколько ни сиди за столом, в два раза больше не съешь и не выпьешь, организм не примет. Поэтому Бокуня сильно мошной не рисковал.

Они уселись, Бокуня заказ сделал. Пока прислуга на стол кушанья несла да кувшин с вином, Илья поинтересовался:

– Лошадь купил?

– А как же! Трехлетку, сам выбирал. И товар выгодно пристроил, оптом перепродал немцу.

«Немцами» на Руси зачастую называли всех иноземцев за плохое знание русского языка.

– Назад когда думаешь?

– Дня через два – не возвращаться же пустым? В Новгороде железные изделия отменные видел, шведские. Их и куплю. Я-то из Великих Лук, у нас железо плохое, кузнецы из болотных криц куют.

– Через два дня, говоришь? А не захватишь ли меня с собой до Ладоги?

– Почему не взять хорошего человека? Вдвоем веселее и сподручнее.

Заказ Бокуня сделал хороший: кувшин вина фряжского, две жаренные на вертеле курочки и щи под пряженцы с луком и яйцом; на заедки – пастила яблочная, орехи в меду.

Ели не спеша, под вино и разговор, и спать пошли уже к полуночи, когда глаза слипаться стали.

На следующий день после завтрака Илья снова отправился в город. Он обошел все переулки у городской стены, как и небольшие выходы. На санях тут не проедешь, но выйти из города можно. Подспудно он искал пути безопасного отхода.

К обеду замерз и зашел в первый попавшийся постоялый двор. Заказал ушицу, сбитня горячего для сугрева и, усевшись за стол, начал хлебать из миски уху. Хлеб в трапезной чудо как хорош оказался, теплый еще, недавно из печи, и дух от него просто восхитительный. Илья начал отогреваться, в животе разлилось блаженное тепло. Однако разговор за соседним столом, где сидели и потягивали пиво из кружек несколько горожан, заставил его прислушаться.