Александр Абердин - Герой по принуждению. Трилогия (СИ)

‑ Благородный рыцарь Квинтиллиан Примас, сейчас ты скрестишь свой меч с моим другом и горячо любимым братом Добромиром, так задай же ему такую трепку, чтобы он навек её запомнил и не волнуйся на счет моей любви ко всем друинам. Она от этого не станет меньше. Если ты маг‑воитель, Квинтиллиан Примас, то ты можешь в пределах этой арены, разумеется, применять все свое магическое искусство. Победителя же ждет вот этот лавровый венок, но еще до этого поединка друины добыли себе куда более высокую награду. ‑ Подняв вверх Кольцо Творения, я заорал что было сил ‑ Это Кольцо Творения принадлежало некогда величайшему из архангелов, самому Люциферу Златовласому, чья дочь сидит подле меня, но на него упал гнев Создателя за то, что он не захотел уйти с друинами в иную Вселенную и это Кольцо Творения было разрушено, повергнуто и сломано Создателем. Теперь же, когда я полностью восстановил его силу, с его помощью уже другой великий архангел, Вельзевул, сотворит для вас новую огромную Вселенную, в которой друины будут жить на тысячах прекрасных миров и навсегда позабудут про тьму и бесправие! А теперь, храбрые воины, скрестите свои клинки во славу Создателя, который послал меня дать вам избавление, как я избавил от мук великого архангела Люцифера, которые пали на него в Светлом Парадизе, где он тысячи лет подряд убивал лучших героев из моего мира и не мог быть сражен сам потому, что был полностью неуязвим.

Моя программная речь была заслушана с большим вниманием и как только я выкрикнул в зал последние слова, друин Квинтиллиан Примас выхватил свой меч и отсалютовав им мне, громко прокричал:

‑ Слава Избавителю! Слава Создателю, пославшему Избавителя в Терраглорис!

Мои гости дружно подхватили его слова, но только в первой, начальной части. Но, как бы то ни было, Создатель уже был упомянут Квинтиллианом Примасом без какой‑либо враждебности и ненависти. Оба архангела, не дожидаясь начала поединка, шустро рванули с арены и представление началось тотчас, как только я огородил место поединка магической защитой. Моя предосторожность не показалась мне лишней после того, как поединок начался выпадом Квинта Примаса.

Какие там мечи, какое к чертям собачьим фехтование! Квинт пульнул в Добрыню такой плазменный разряд, что все, что было на нем надето, мигом обратилось в пепел. Добрыня, взревев, погромче, чем Годзилла, когда какая‑нибудь из подруг наступала ему на хвост, метнул в Квинта две чудовищные молнии, которые отбросили его к защитному магическом экрану и тоже спалили на нем одежду, а дальше и вовсе пошло поехало такое, что только держись.

Это был не рыцарский поединок, а какой‑то катаклизм космического масштаба. Оба мага‑воителя, подбадриваемые истошными воплями зрителей вскочивших на столы, лупцевали друг друга чем ни попадя. В ход шли молнии и огненные шары, огромные дубины из огненных струй и оплеухи, щедро отпускаемые магами из их сверкающих звездным огнем ладоней. Пожалуй, парни действовали слишком прямолинейно, но это происходило только от того, что силенок на настоящую драку у них просто не хватало, да, и Кольцами Творения они не были вооружены.

Тем не менее зрители были в восторге и думали, что они видят поединок двух великих магов‑воителелей. После магических атак, которые лишили обоих бойцов не только одежды, но и оружия, оба драчуна бросились друг на друга врукопашную. Вот тут‑то Добрыня и проявил все свое мастерство. Дрался он так лихо, что это не снилось ни Ван Даму, ни Сигалу. Хотя, нужно было отдать должное и Квинту. Малость передохнув за время банального мордобоя, бойцы вновь взяли на вооружение магию.

Теперь они изменили тактику, взлетели в воздух и продолжили бой над ареной, осыпая друг друга магическими ударами иного рода, ‑ тяжелыми, невидимыми дубинами, которые швыряли их вниз. Борьба шла с переменным успехом и, поначалу, мне было трудно отдать кому‑либо предпочтение. Квинт был немного мощнее, как маг‑воитель, но Добрыня был выносливее и лучше него умел концентрировать силы и наносил свои удары гораздо чаще.

Вскоре он все чаще стал сшибать Квинта вниз и к тому же постоянно наращивал свое магическое давление на противника, сопровождая свои удары оглашенными воплями, которые подхватывали наши драконы. Годзилла, взобравшись на стол, вытянул шею чуть ли не к самой арене и громко ревел:

‑ Добрынюшка, мальчик мой, так его, так! Бей двойной спиралью в кресте! Да, что же ты медлишь, дубина стоеросовая, лямбда, затем мю и тройное пи в октагоне!