Михаил Ремер - Спасти Москву

– Великий князь – Дмитрий. Мое имя – Остей.

– Князь велик, но город отстаиваешь ты! – недобрая улыбка растеклась по губам хана. – Столица без князя, что тело без души. Ты отстоял город, значит, он – твой! А я же с радостью поддержу тебя в разговоре с Дмитрием!

– Твои слова греют сердце и наполняют его надеждой, но как я могу быть уверен, что твоя душа говорит то же самое?!

– Смотри! Я пришел без оружия! – словно в молитве, тот поднял руки, демонстрируя полную безоружность.

– Хорошо, – кивнул Тверд. – Я иду к тебе.

Булыцкий жадно следил за происходящим, понимая, что это – часть плана обороны Москвы. Но не слишком ли самонадеянно открыть ворота перед таким сильным врагом? Впрочем, это была совершенно напрасная забота. По всему было видно, что город хорошо подготовлен и к такому повороту событий. Неведомо как, но тюфяки стащили вниз к самым воротам. Так, чтобы свободно дать залп по рвущейся внутрь коннице, а чтобы никто не заподозрил неладного, на стенах торчали искусно срубленные деревянные муляжи. Чуть впереди уже была растянута колючая проволока, должная остановить конную атаку, а по всему периметру ворот прятались лучники, готовые по первой же команде пролить дождь стрел на наступающих.

А еще с самого утра на стенах стояла только половина лучников. Большая же часть, держа наготове самострелы, уже дежурили у ворот, незаметные, но в любой момент готовые появиться в проеме, чтобы дать залп по наступающим. Из тех же, кто находился сейчас на стенах, часть снова была переодета простыми горожанами. Так, чтобы у неприятеля создавалось впечатление больших потерь московского войска. Внизу, у ворот, уже готовились к выходу Тверд с группой ратников. Держа большие подносы даров в руках, они, напряженно о чем-то переговариваясь с остальными, готовились к выходу. С пару дюжин человек занимались тем, что разбрасывали мешки да бревна, разбирая баррикады у ворот.

Совсем немного времени, и делегация росичей во главе с переодетым в Остея Твердом выдвинулась навстречу поджидающим татарам.

– Ты хотел видеть меня!

– Да, Остей! – прошипел тот, почтительно кланяясь. По его знаку сзади тут же подбежали мурзы, таща сундуки с дарами. – Смотри, это мой дар тебе, – сразу несколько рук погрузились в сундуки, набитые драгоценностями, и уже через секунду те со звоном разлетелись прочь, а в руках татар появились по сверкающей сабле. – Убить!

Подносы со звоном полетели в разные стороны; то сопровождающие Тверда схватили мечи, спрятанные среди даров, и ринулись в бой.

Все снова пришло в движение. Дождавшись условного сигнала, татарские конники ринулись в бой, целясь в распахнутые ворота. Пронзительный свист со стороны распахнутых створок распорол тишину, и, подчиняясь этому звуку, Тверд с товарищами рассыпались во все стороны. В тот же миг снова ухнули тюфяки, разнося в пух и прах несущихся на ворота всадников. Еще мгновение, и из-за зубьев появились арбалетчики, а еще через пару конница рассыпалась, напоровшись на новое поле раскиданных за ночь чесноков, а в воротах появились несколько мощных конструкций из заточенных и сбитых вместе бревен, способных остановить натиск любой силы и ярости.

Набат умолк. Вместо него дружно брякнули колокола, и по округе разнесся радостный смех: то Слободан грянул гимн победе русичей. Вдруг задрожала земля, и до слуха обороняющихся донесся гул новой атаки. Откуда-то издалека, из тыла атакующих раздался леденящий душу вой тысяч глоток. Нападающие завыли в ответ, но то был не боевой клич, зовущий вперед, но, скорее, вопль ужаса. Защитники крепости азартно заорали что-то в ответ. Мигом забыв про все, Булыцкий посмотрел туда, куда еще вчера так пристально всматривался Тверд. То, что он увидел, заставило его дрогнуть. Прямо в тыл войска Тохтамыша, уже смяв под собой ханскую палатку, врезалась дружина, ведомая могучим тучным человеком, в котором Николай Сергеевич пусть и с трудом, но узнал Дмитрия Донского.

– Вот же сукин сын!!! – буквально взвыл от радости учитель. – Уж почто хитер, а! Давай! Руби тохтамышевцев!!! – азартно, как зритель на хорошем футбольном матче, проорал Булыцкий. – Э-ге-ге-гей!

Его вопль подхватили дружинники на стенах, и теперь сходство со стадионом усилилось многократно, если, конечно, можно было представить себе стадион, наполненный вооруженными людьми, облаченными в сияющие кольчуги. Татары, почуяв неладное, развернулись спиной к стенам, пытаясь встретить новую угрозу лицом, впрочем, это уже не могло изменить ход сражения; две волны уже сшиблись, вминаясь друг в друга, что два мощных снежных кома, врезавшихся друг в друга, выплескивая окровавленные, оглушенные сгустки, и продолжающих по инерции переть друг в друга. Впрочем, недолго. Ядро армии Тохтамыша, не сдюжив, раскололось на две части, и рать русичей теперь, клином рассекая растерявшиеся полчища чужеземцев, шла прямо к воротам Московского Кремля. Впереди, словно молниями, орудуя двумя сияющими клинками, уверенно шел Дмитрий Донской. Отбиваясь от нацеленных в него копий, уходя от жалящих лезвий сабель и мечей, он, словно ледокол, прорубался сквозь строй неприятеля. За ним, сминая, круша и добивая оглушенных врагов, мощным потоком двигалась вся собранная рать.