Алексей Кулаков - Магнатъ

– Нда-с.

Ни одного томика Карлейля найти так и не удалось, что, в свою очередь, значило, что они уже завернуты в грубую конопляную бумагу, крепко-накрепко перевязаны вощеным шпагатом и спокойно себе отлеживаются в лабазе, дожидаясь путешествия в Сестрорецк. Как и мемуары какого-то бравого ротмистра, умудрившегося поучаствовать и в Крымской войне, и в русско-турецкой. Тоже, надо сказать, весьма занимательное чтиво получилось, с превеликим множеством неаппетитных подробностей, выставляющих и англичан, и французов в весьма неприглядном свете. Или вот «Дневник партизанских действий» знаменитого гусара Дениса Давыдова, изрядно отличившегося в последнюю Отечественную войну. Между прочим, перевод заграничного издания тысяча восемьсот шестьдесят второго года. Сильная вещь! Особенно в той части, где повествуется о массовых убийствах французами русских военнопленных и множестве начисто уничтоженных деревень – и ответных «любезностях» с нашей стороны. Нда-с! Пожалуй, кто бы другой попросил издать что-то подобное – так десять раз подумал бы. А потом и отказал. Во избежание вполне возможного знакомства с «ценителями» в лазоревых мундирах Третьего отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии.

– Да уж! Интересно, откуда он эти мемуары взял?

Остальное содержимое лабаза, предназначенное к отправке на балтийский курорт, особого интереса не вызывало: учебники, справочники, наставления, памятки… Вот разве что красочно оформленный сборник русских народных сказок радовал глаз чудесными иллюстрациями. Вздохнул с сожалением – надо было сразу утроить тираж, своими силами бы реализовал. Ну ничего, все у него впереди – и сказки эти еще раз отпечатает, и все остальное, о чем они говорили с князем, тоже будет. Напоследок оглядев работающее производство (от вида которого его настроение еще больше скакнуло вверх), Иван Дмитриевич развернулся на каблуках и энергичным шагом отправился на выход. И если бы не шум от машин, то любой желающий мог бы услышать, как он, довольно-таки мелодично, напевает себе под нос странную песенку:

– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…

Яркие огоньки свечей тысячекратно отражались от старательно натертого мастикой паркета, по зале скользили тоненькие фигурки дам, чьи платья, прически и украшения лишь оттеняли (ну по большей части) красоту хозяек. Тяжеловесно и вместе с тем величаво двигались их кавалеры в строгих вицмундирах или черных фраках… Ах этот большой осенний бал! Далеко не каждое аристократическое семейство высшего света могло устраивать подобное мероприятие хотя бы раз в год. Князья Юсуповы могли. И не только могли, но и устраивали, раз от раза радуя всех его участников обилием живых цветов и самых изысканных кушаний, затейливостью лотерей и конкурсов, красотой хозяйки бала и удивительно теплой атмосферой, в которой не было места ни тоске, ни унынию. Нынешний же бал и вовсе был особенный, ведь многочисленных гостей встречал ни много ни мало – сам хозяин дворца на Мойке, князь Николай Борисович!.. Одним только своим видом опровергая все слухи о своей старческой немощи и болезни. Да, чуть-чуть бледноват, возможно, слегка прибавилось морщин на высоком челе – но светский лев по-прежнему был уверен в себе и силен, успевая не только принять все поздравления и приветствия, но и перекинуться парой дежурных фраз с каждым из прибывающих.

– Примите мои уверения в совершеннейшем почтении.

– О, Александр Яковлевич! Рад, определенно рад вас видеть. Возможно, несколько позднее мы сможем немного побеседовать?

– Всенепременно, Николай Борисович.

Небольшой поклон подвел черту короткой беседе. Уже удалившийся на пару шагов князь Агренев услышал фразу, в точности повторяющую его недавнее приветствие, вот только ответ на нее был совершенно другой:

– Барон. Баронесса. Прошу вас, чувствуйте себя как дома…

Еще несколько шагов, и разговор хозяина с очередными гостями стал полностью неслышим – негромкая музыка и ровный гул приглушенных голосов, переплетаясь, полностью глушили все остальное.

«В последнее время ну всем со мной надо срочно переговорить. Единственное, что обнадеживает – уж кому-кому, а Юсупову от меня точно денег не надо. Ух, вот это… гм, ожерелье!»

Вежливо поклонившись гордой обладательнице красивой груди пятого размера, дополнительно украшенной глубоким декольте и бриллиантовым гарнитуром (стоимостью этак сотни в две тысяч полновесных рубликов), а затем не менее учтиво раскланявшись с графом Строгановым, гордым от обладания подобными сокровищами, молодой князь огляделся и обреченно вздохнул. Пройдясь по залу и засвидетельствовав в процессе этого увлекательного путешествия свое почтение (в гробу он их видал!) почти полусотне знакомых аристократов, Александр еще раз огляделся. Подумал-подумал, да и стал потихоньку смещаться поближе к окнам-витражам – для танцев было еще рановато, а для светских разговоров «ни о чем» отсутствовало подходящее настроение. Возможно, попозже…