Александр Зорич - Морпех – победитель магов

Ситуацию усугубляло то, что матросы и солдаты боялись напирающих тварей даже больше, чем те, на мой скромный взгляд, того заслуживали!

Мне показалось: еще чуть – и нашими овладеет паника, после чего наступит закономерный кирдык…

Не сговариваясь, мы с дядей Вовой нажали на спусковые крючки.

Одна минута – и атакующие по левому борту саламандры лишились своего второго эшелона (который в момент нашего появления ошивался немногим выше уровня ватерлинии, пытаясь расковырять задраенные весельные порты серповидными крюками).

На воде, окрасившейся зеленой кровью, забились в конвульсиях подыхающие твари. Десятка два, не меньше.

Теперь уже политморсос просел у противника. Однако та группа тварей, которая сошлась с нашими морячками врукопашную, все-таки не ударилась в бегство, а продолжала бой. При этом обстрелять ее мы никак не могли, опасаясь задеть своих.

Оставалось надеяться, что тяжелые пехотинцы и примкнувший к ним киллер-голем Тутарбан, пустивший в ход и эпическую палицу, и острый топор, свой борт удержат.

Логика боя теперь требовала от нас переместиться в корму, ко второму пулемету. Напомню, что кормовым орудием у нас был, хвала яйцам, никакой не доисторический «Браунинг», а отечественный «Утес».

Когда мы пробегали мимо фок-мачты, нашим взорам предстало примечательное зрелище, которое я бы назвал «преображением Кадама».

За несколько предшествующих дней я успел привыкнуть к боевому магу – так привыкают к прилежному и глуповатому зануде, толку от которого чуть, но и вреда никакого.

Я успел смириться с тем, что Кадам нас недолюбливает. Однако же я понимал, что Бин Назиму маг предан словно бульдог, и ежели только он не получит от наместника прямого указания вредить нам, сам не посмеет даже посмотреть на нас недобрым взглядом.

Иными словами, я перестал держать Кадама за опасного противника (хотя вроде бы это именно из-за него мы вообще влипли во всю эту историю с Бин Назимом, экспедицией за три моря и прочим, прочим).

Каково же было мое удивление, когда я увидел Кадама, так сказать, при исполнении.

Всё тело боевого мага, восставшего с палубы живым и невредимым, было теперь облито густым голубым пламенем.

Его глаза горели, словно подсвеченные изнутри красными лампочками.

Волосы тоже вроде бы изменили цвет, и теперь, словно серебристые змеи, шевелились на ветру, ничего не суля хорошего нашим врагам.

Кадам сделал несколько шагов в направлении правого борта.

Я ахнул.

Кадам оставлял следы. И следы эти были пропалинами.

Да-да, доски палубы словно паяльником обработали по трафарету его стоп! Я даже уловил отчетливый запах гари!

Что будет дальше – я боялся даже представить…

Адепты следовали за боевым магом на некотором безопасном отдалении, как будто знали, что ближе подходить вредно для здоровья.

– Это называется «скажи саламандрам гуд бай», – походя сострил дядя Вова.

Должен вам сказать, что маг включился в бой очень вовремя.

Поскольку мы с дядей Вовой еще не работали по правому борту, то и натиск с той, необработанной, стороны был вдвое сильнее.

На наших глазах разом у трех тяжелых пехотинцев слетели с плеч головы, отсеченные баграми и серпами саламандр. В небо ударили алые фонтаны крови.

Опрокинув обезглавленные тела на палубу, с фальшборта спрыгнули полтора десятка монстров.

Мы стрелять, конечно, не могли. Ведь цель загораживали нам спины адептов!

И тут Кадам показал себя…

С трансформаторным гудением воздух рассекли два тонких огненных бича, в которые превратились указательные пальцы Кадама. И теперь каждое легкое движение его кистей заставляло невиданное оружие плясать, пластично изгибаться, закручиваться штопором…

Огненные бичи обрушились на оторопевших саламандр. Одного их прикосновения хватало на то, чтобы рассечь гадину напополам.

Над палубой разнесся победительный рев команды, вперемежку с обиженным визгом саламандр. По всему было видно, что огненные бичи наносят не только материальный, но и психологический урон немалой силы…

Несмотря на то что кровавая свалка у правого борта казалась полностью хаотичной, у боя имелось твердое управление.

– Все на помощь Кадаму! – разнеслось у нас над головами.

Это были слова Шень Ди, также известного среди нас с дядей Вовой как Шаолинь.

Повинуясь приказу, в гущу боя бросился оперативный резерв в лице голема Тутарбана.

Теперь великан был вооружен огромным обломком весла.