Дмитрий Полковников - Герой не нашего времени. Эпизод II

Кто против них? Сколоченные, обученные и обстрелянные части. Немецкие солдаты, которых два года не распускали по домам. А кто у него? В последнем пополнении масса красноармейцев из Казахстана и Средней Азии. Многие недавно знали лишь пару слов по-русски. В их отваге он, может, и не сомневается, но боевая выучка… Генерал досадливо покачал головой.

Максим о национальном вопросе деликатно промолчал. Если он выживет, то обязательно начнёт хлопотать о наискорейшем издании военного русско-таджикского и русско-казахского словаря. Зачем нам мучиться до 1942-го? [71]

А вот затею немцев под Бяла-Подляской, что обнесли колючей проволокой шесть квадратных километров в чистом поле, Ненашев обрисовал предельно цинично. Заодно намекнув, что генералам и офицерам в плену предоставят особые условия и отдельный лагерь.

Вермахт чётко делит унтерменшей на окончательное быдло и пригодное к делу быдло, само способное управляться с их славянскими рабами.

На 18-е число Ненашеву назначили проверку. Пусть покажет, чему научил бойцов за две недели. Была и другая причина. Штаб укрепрайона переезжал в городок Высокое, что в двадцати пяти километрах севернее Брест-Литовска.

Ненашев и там побывал, преследуя личные меркантильные цели. А конкретно – капитана интересовал склад амуниции и взрывчатых веществ на станции Черемха. Начальника центральной инженерно-материальной базы Панов знал заочно, по оставленным им же мемуарам. Жаль, не выдержит плена и через три года станет по ту сторону баррикад. Но есть у него пока подход к тому военинженеру 3-го ранга [72].

Кроме взрывчатки, там нашёлся и запас пиротехники, позволившей капитану наглядно продемонстрировать начальству своё служебное рвение. А если коротко, заняться показухой, без которой армия не жила никогда.

Ненашев задумал «штурм линии Маннергейма» наоборот. Красивый, даже для искушённой публики, «балет» в сочетании с гремящими взрывпакетами, дымом и стрельбой холостыми. Чистый, профессиональный пиар. Траву в зелёный цвет ему красить нечем, да и незачем.

Полковник Реута только покачал головой, но Пазырев на рабочем совещании «программу» утвердил, надеясь потом похвастаться перед начальством. Стремительную атаку танков укрепрайон, разумеется, показать не мог, а вот так уверенно заявить о себе – немалый шанс добиться положительного мнения руководства.

Ну что же! В назначенный час на артиллерийском полигоне южнее Бреста, в урочище Лисьи Дюны всё нужное красиво взрывалось, горело и дымило. Штурмовые группы шаг за шагом приближались к победе, осаждая два фанерных дота. Но взять их так и не удалось – гарнизоны постоянно приходили друг другу на помощь, демонстрируя неплохую взаимовыручку.

Затем осмотрели лагерь батальона. Везде порядок, всё выверено, как по линейке, посыпано, покрашено, побелено, выкорчевано или вырублено под самый корень. Нерях нет, сидят сейчас в самом далёком доте. У остальных «вид лихой и придурковатый».

Ненашев специально продемонстрировал его накануне, скорчив соответствующую рожу, вызвав у строя смех до слёз и колик в животе. Как можно жить в армии без чувства юмора, Панов не представлял. Зато сегодня высокая комиссия очень удивлялась, насколько ей рады. Народ просто лучился улыбками.

А начальник штаба батальона неожиданно оценил гениальность мысли командира, поставившего лагерь рядом с сапёрами. Контраст лишь усилил положительное впечатление.

Наглядной агитации хоть и немного, но выполнены плакаты на пока ещё недосягаемом здесь уровне, чему обрадовался Печиженко. Чего только стоят лозунги, выполненные большими буквами на кумаче! Рекомендованные сверху и те, висевшие задолго до перестройки в каждой ротной ленинской комнате. Слова били прямо в сердце и звали на подвиг: «Решения XVIII съезда в жизнь!» и «Слава ВКП(б)!». При виде их Пазырев чуть поморщился: в усердии комбат немного перегибает, но в целом верно.

Баня привела полкового комиссара в полный восторг. Вот как надо решать проблемы!

Столовая и медпункт батальона вызвали редкие замечания, но понравились. Повариха приготовила обед и испарилась, понимая и торжественность момента и не желая подвести капитана.

Ненашев слышал восторженные возгласы и грустно улыбался. Жаль вложенного труда в столь великолепную цель для немецкой артиллерии [73]. Но он сделал всё правильно и для людей. Мерзости, описанной Астафьевым в его «Проклятых и убитых», допустить нельзя.