Михаил Михеев - Крепость

Болевые ощущения прошли быстро, а вот зрение упорно не возвращалось. Лишь спустя несколько минут адмирал понял, что виной тому абсолютная темнота вокруг. Это позволило ему подавить начинающий подниматься вал абсолютно недостойной самурая паники – мелькнувшая на задворках сознания мысль о том, что он ослеп, очень резко затопила все свободное пространство в мозгу. Однако лязгнул металл, блеснул слабый лучик света – и вновь исчез, но адмирал успокоился. И только потом до него дошло, что он, адмирал Хиконодзё Камимура, все еще жив.

Адмирал попытался сесть, и это простое движение вызвало у него такую резкую и неожиданную вспышку боли, что он застонал. Тут же не увидел, но почувствовал, как кто-то метнулся к нему, услышал тихое «лежите, лежите…» и вновь потерял сознание.

Второй раз он пришел в себя от ощущения влаги на губах и сразу почувствовал, как хочет пить. Язык был сухой и настолько шершавый, что раздирал нёбо не хуже наждака. С трудом приоткрыв рот, он поймал воду губами, сглотнул… Дальше все было как в прошлый раз. Дикая боль, правда, теперь уже только на лице, а не по всему телу, и снова небытие.

Окончательно адмирал пришел в себя лишь на третьи сутки плавания. Тогда же он узнал, что находится в плену у русских, они сидят в трюме захваченного ими транспорта и куда-то плывут. Куда? Ну, пленным такие вещи не докладывают, но Камимура и без этого понимал, что конечный пункт их маршрута – город-порт Владивосток, других баз на Дальнем Востоке у русских, по сути, и не осталось. Не в блокированный же Порт-Артур им направляться.

А пленных, кстати, оказалось много. Как объяснил Камимуре один из матросов с его флагмана (офицеры здесь тоже имелись, но мало, и состояние их было даже хуже, чем у самого адмирала), для того, чтобы их разместить, пришлось даже выбрасывать за борт часть груза. Камимура лишь зубами скрипнул, узнав об этом.

Еще он узнал, что о том, кто попал к ним в плен, русские не подозревают. Ну да ничего удивительного, когда ему принесли зеркало, невесть какими путями оказавшееся здесь, при свете включаемых в дневное время ламп, адмирал сам себя не узнал. Лицо его напоминало сейчас печеную картофелину, местами покрывающая кожу жесткая короста лопалась и сочилась мерзкого вида сукровицей. Удивительно даже, как уцелели глаза. Волос на голове попросту не осталось. Телу, надо сказать, тоже досталось изрядно, ожоги выглядели жутковато, и двигался Камимура с трудом, хотя переломов и не было. Словом, русская присказка «краше в гроб кладут» была сейчас как раз про него. Однако умирать Хиконодзё Камимура пока не собирался. Когда-нибудь – конечно, но не сейчас, во всяком случае, не раньше, чем он смоет с себя позор плена.

Между тем корабль неспешно раздвигал волны, и вне зависимости от того пути, по которому его вели русские, до Владивостока оставалось совсем немного. Можно было, конечно, затеряться среди пленных, в преданности своих людей адмирал не сомневался, однако это сразу исключало его из войны, да и до страны Ямато донести известие о новом русском корабле в таком случае не удастся. Камимуре доложили, что русские дали уйти легким крейсерам, но вряд ли их командиры смогли узнать о своем противнике что-то конкретное. Скорее всего, решили, что нарвались на русский броненосец-рейдер вроде «Осляби», неизвестно как оказавшийся в этих водах. Но пленные японские матросы, побывав на его борту, в один голос утверждали: это что-то новое. Таких кораблей они прежде не видели, и по вооружению он превосходит русские «Пересветы» как минимум вдвое. И кстати, труб у него оказалось всего три, очевидно, бьющее в глаза солнце ослепило… Хотя, честно говоря, это обстоятельство беспокоило сейчас адмирала в последнюю очередь. В ходовых же его качествах Камимура успел лично убедиться, а если и дальность плавания у него соответствующая, то этот корабль может стать неуязвимым рейдером на океанских коммуникациях Японии и не учтенным в планах ее командования фактором, способным повлиять на весь ход войны. Уже повлиявшим!

Впрочем, с автономностью у них, похоже, все в порядке. Пленные сообщили, что видели еще один корабль. Большой, хорошо вооруженный, но по виду явно транспортный. Не надо быть гением, чтобы понять: русские сделали выводы из прежних рейдов и взяли с собой угольщик, он же вспомогательный крейсер. Может быть, и запасы снарядов… Хотя нет, если он вступил в бой с японским вспомогательным крейсером, значит, не боялся, что случайный снаряд превратит его в пыль, а значит, ничего взрывоопасного на нем быть не может. Соответственно, огневая мощь русских ограничена их боезапасом, который они растратили в бою с его, Камимуры, отрядом. И об этом тоже необходимо сообщить! А раз цель поставлена, то потерями в людях можно пренебречь, долг тяжел, как гора…